Несмотря на жесткий рабочий распорядок — с этим в Америке строго даже в кино — мне удалось тогда поработать в американской полиции. Вдвоем с сержантом Майклом Диасом, мощным, как киногерой, мы патрулировали на полицейской машине ночью криминальные кварталы Лос-Анджелеса. У меня до сих пор хранятся полицейские документы и планшеты с обозначенными районами действия банд и сфер влияния.
Надо сказать, мы с Майклом не скучали, как и наши задержанные, которых мы доставляли в участок: они весьма удивлялись и пялились очумело, узнав, что я из Москвы. И не эмигрант, нет, а как бы настоящий или, как у нас сказали бы, — командировочный. Да и то правда: как такое взять в толк?
Когда всем на удивление мы с женой вернулись восвояси, наши знакомые сочли нас слабоумными, в лицах мы читали один вопрос: зачем? Я дал им ответ в романе и могу лишь добавить, что Россия — наша страна, нам следует сделать ее приемлемой для жизни.
В марте девяносто третьего, незадолго до референдума я ненароком попал в уютный Бетховенский зал Большого театра на встречу с Президентом. В прежние времена мне случалось на съездах кинематографистов лицезреть в Кремле партию и правительство, когда они одаривали нас своим посещением. На редкие встречи творцов с вождями в узком кругу отбирали, понятное дело, самых верноподданных, я, к счастью, никогда в них не значился. К счастью, потому что видеть и слышать тот бред было тошно и невмоготу. Правда, многие рвались, старались попасть на глаза, чтобы их заметили. Ох, рвались, помню.
На этот раз я охотно отправился на встречу с первым Президентом России, за которого я отдал свой голос. Не скрою, я прихватил роман: вдруг случится оказия подарить. Охранники книгу сразу изъяли, унесли для проверки, минут через пятнадцать вернули.
Едва Президент появился, творцы по давней привычке принялись его просить — кто о чем. Судьба культуры в России сейчас трагична, но просьбы выглядели неуместно: какие просьбы, страна над пропастью!
Я вообще не люблю, когда просят, по мне заповедь булгаковского Мастера: не проси! Правда, мне по нраву и другие заповеди: Не верь! Не бойся! Просителям я хотел бы напомнить слова другого Президента: «Не думайте, что может сделать для вас Америка. Подумайте, что можете сделать для нее вы». Это произнес Джон Кеннеди при вступлении в должность. Надеюсь, слова годятся и для России.
Не выдержав обычного словоблудия, я рискнул подняться на трибуну. Признаюсь, когда мне приходилось подниматься на ринг или спускаться под землю, волнение было меньше. В зале было полно телекамер, со всех сторон торчали микрофоны; лица и объективы уставились на меня. Хочу вспомнить свои слова — причину объясню.