Один удар случайно удался лучше других, и миссис Мабл безмолвно рухнула на пол.
Мабл споткнулся о ее тело и, чтобы не упасть, схватился за спинку подвернувшегося стула. Слепая ярость отступила; теперь он чувствовал лишь невероятную слабость, — он едва стоял на ногах, колени его подгибались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. В соседней комнате раздались торопливые шаги, дверь распахнулась. В падающем из передней луче света стоял, в мятой пижаме, Джон. У его ног лежала, не двигаясь, миссис Мабл.
Отец и сын смотрели друг другу в глаза. Это длилось несколько секунд, но их оказалось достаточно. Джон окончательно и бесповоротно понял, что ненавидит отца; и отец понял, что ненавидит сына. Джон открыл рот, чтобы сказать что-то, но не смог произнести ни звука! Миссис Мабл, лежащая на полу, вдруг зашевелилась и застонала. Мистер Мабл с усилием — о, эти усилия! если б их не было так бесконечно много! — взял себя в руки и неестественно спокойно сказал:
— Хорошо, что ты пришел, Джон. Мама… мама упала и ушиблась. Помоги отнести ее в спальню.
Джон молча наклонился и взял мать под мышки. Мабл поднял ее под коленками. Они втащили ее по лестнице наверх. Миссис Мабл в это время уже очнулась и сумела бы передвигаться сама, но ни один из троих не хотел нарушить ледяное молчание. Мабл и Джон положили миссис Мабл на кровать. Она стонала и вытирала глаза зажатым в руке платком. Джон еще раз бросил взгляд на отца, в глазах его блеснула ненависть; потом он повернулся и вышел.
Пожалуй, и теперь еще можно было бы все исправить. Наклонись Мабл к жене, попроси у нее прощения тем ласковым, тихим голосом, который она так любила, хотя и слышала все реже, — Энни наверняка бы смягчилась. Обхватив мужа за шею, она, несмотря на обиду и боль, притянула бы его к себе… Но мистер Мабл этого не сделал. Все еще возбужденный, испуганный и растерянный, он бродил по спальне, перекладывая с места на место какие-то вещи… Когда он наконец подошел к Энни, та спрятала лицо в подушку и стряхнула с плеча нерешительные пальцы мужа. Он немного поколебался, но тут перед мысленным взором его появилась бутылка, оставшаяся внизу. Там ведь что-то еще булькало, он прекрасно помнил, что булькало, когда Энни поднимала ее с пола… В этот момент виски было для мистера Мабла важнее всего на свете. Он повернулся, на цыпочках вышел из комнаты и спустился на первый этаж — туда, к заветной бутылке.
До глубокой ночи сидел мистер Мабл в гостиной, глядя куда-то в пространство. Свет он зажег сразу, чтобы не вглядываться во тьму за окном. В столовой он взял другой стакан и, опустившись в кресло, жадно допил остатки виски. А потом просто сидел, без конца перебирая в воображении все, что услужливо подсказывало ему воспаленное сознание. Мозг его, на который сегодняшние волнения, в сочетании с недостатком виски, подействовали слишком возбуждающе, потерял представление о границах реального. Последствия минувшего вечера прошли перед Маблом во всех мыслимых и немыслимых вариантах. Был момент, когда он явственно ощутил на своем плече тяжелую руку — руку пришедшей за ним полиции… Позже он чувствовал, как бегают по плечам и шее, готовя его к смерти, ловкие пальцы палача. Несколько раз, забывшись, он едва не срывался, терзаемый животным страхом, в нечленораздельный крик, смешанный с мольбой о пощаде… Но в последний момент приходил в себя и, переводя дух, расслабленно откидывался в кресле. А затем — и минуты не проходило — опять погружался в подобные или иные, еще более жуткие фантасмагории… Да, земля уходила у него из-под ног, он таки совершил тот промах, который совершает любой убийца. Его тайна перестала быть тайной… А тайна, известная кому-то еще, это уже не тайна. Энни не вынесет долго того напряжения, которое он носит в себе уже столько месяцев. Она обязательно проговорится кому-нибудь, и тогда… И череда страшных образов захватывала его с новой силой. Вот когда Маблу всерьез нужно было виски!.. Много виски, чтобы прогнать мысли, доводившие его до исступления. Но виски было сейчас недоступно. Ни его двадцать семь тысяч фунтов, ни все сокровища мира не могли обеспечить ему даже одной бутылки… В Лондоне эта проблема была бы разрешима… Но в забытом Богом пригороде, в час ночи — никоим образом! И Маблу ничего больше не оставалось, кроме как, сходя с ума от бессильной жажды, корчиться в неудобном кресле.