Однако это не было свойственно миссис Мабл. Она только-только нащупала тему, и та заполнила по крайней мере четверть не слишком широкого мыслительного пространства в ее голове.
— Ты не должна, дорогая, плохо думать о папе, даже если он иногда и кажется странным. У него столько забот!.. И вообще, ты должна быть ему благодарна за все, что он для тебя сделал.
— О, конечно же, я благодарна, — охотно отозвалась Винни. Хотя у нее и в мыслях не было ничего такого.
— Я очень рада! Я немножечко… немножечко боялась, что ты вернешься домой из этой аристократической школы, и тебе… не все понравится дома.
— Ты имеешь в виду, что папа пьет?
— Винни! — вскинулась миссис Мабл, до глубины души шокированная тем, что дочь назвала кошку — кошкой.
— Но ведь он же пьет, мамочка. Или нет?
— Д-да… Пожалуй. Но не очень много, дорогая. Не более чем требуется… если принять во внимание, как много у него работы… И ты не должна так о нем говорить, Винни! Это нехорошо!
У бедной миссис Мабл в последнее время работы было гораздо больше, чем у мужа. И ей приходилось куда хуже, чем ему, потому что она понятия не имела, в чем причина этих свалившихся на нее трудностей, скудная же фантазия не позволяла ей строить догадки на этот счет… А забота о том, чтобы защитить мужа даже от невысказанных обвинений со стороны детей была для нее, может быть, особенно трудной.
Ибо сами дети были сейчас для нее весьма слабым утешением. Джон очень уж неловок и скрытен. Миссис Мабл не подозревала, как сильно сын любит ее: память о тех случаях, когда он бросался защищать ее от отца, стояла меж ними неодолимой преградой, и ни один из них не обладал достаточной смелостью, чтобы сломать ее… А Винни — это чувствовала даже миссис Мабл — стала немного высокомерной.
Но даже Винни ненадолго смягчилась, узнав, что они целый месяц будут жить в отеле «Гранд Павильон», на очень модном морском курорте. Конечно же, это гораздо лучше, чем все лето толкаться в доме на Малькольм-роуд; к тому же ей будет о чем рассказать подругам, когда начнется учеба. Кто-то из них летом поедет во Францию, несколько девочек — в Италию; но мало кто проведет каникулы в таком шикарном месте, как отель «Гранд Павильон». У их родителей для этого слишком много здравого смысла.
А чего стоит подготовка, укладывание чемоданов!.. Винни сама помогала матери собирать ее потрясающий гардероб. Крохотный шифоньер в родительской спальне на втором этаже, где основное пространство занимала огромная кровать с позолоченными купидонами, был битком набит самыми красивыми платьями, какие только можно себе представить. Но среди ужасающе дорогих костюмов тут и там висела старая одежонка, еще из прежних, унылых времен, времен до взлета франка. Миссис Мабл, по всей видимости, с одинаковым равнодушием носила и шелковое белье пастельных тонов с Бонд-стрит, и не отличающееся ни красотой, ни практичностью шерстяное или хлопчатобумажное. Объяснение было очень простым. У миссис Мабл в жизни не было одежды, которую она могла бы, если бы захотела, кому-нибудь подарить: она все донашивала до дыр. Поэтому она не могла себя заставить отложить в сторону старые, но еще годные вещи. По правде сказать, ей и в голову не пришло бы отдать кому-нибудь что-то такое, что, по ее понятиям, можно было носить еще по крайней мере полгода… И все ее платья, старые и новые, нечищеные, не повешенные на плечики, болтались как попало, вперемежку на крючках.