В конце просеки грянула песня. Навстречу Соне шел взвод гвардейцев. С автоматами за спиной, они вышагивали колонной по-четыре, энергично выбрасывая руки, как на параде. Запевал рыжий веснущатый старшина. Голос у него был густой и низкий — видно, что он старался басить.
Вражья сила качнется и сломится
Под напором стальных наших рот.
По широкому жесту лейтенанта, который двигался спиной вперед и дирижировал хором, два с половиной десятка молодых бойцов дружно подхватывали:
Автоматчики с танками бросятся
И проложат дорогу вперед.
Лейтенант обернулся, зашагал сбоку колонны и увидел Соню. Он перестал петь, расправил шинель под поясом, как-то неловко выбросил ногу вперед и оступился на совершенно ровном месте. Соня остановилась приветствуя, как полагается, проходящую колонну. Лейтенант тоже приложил руку к шапке, из-под которой торчала жесткая шевелюра, и прошел мимо, разглядывая Сонины сапоги.
— Шире шаг! — крикнул он. — Старшина! Веди взвод!
Он оглянулся назад и, подумав немного, вернулся к Соне.
— Здравствуйте, товарищ сержант! Я должен у вас узнать точно: ваша фамилия Потапова?
— Да, Потапова. — Она старалась не подать виду, что смущена неожиданным вопросом. — А что такое?
— Потапова? Правильно. Кажется, Потапова.
— Не кажется, товарищ гвардии лейтенант, а на самом деле. А вы — Погудин? И зовут вас Николаем.
— Откуда вы знаете?
— Я про вас в армейской газете читала.
— А-а! Ну, это — чепуха. Скажите, вы лейтенанта Юру Малкова не видели? Где он? Говорят, уже вернулся из роты техобслуживания.
— Малков? Юрий? Разве он здесь?
— Конечно, здесь! Вы не знали?
— Такой черненький, волосы немножко вьются, худощавый, высокий? Ямочка на подбородке? — радостно расспрашивала Соня.
— Ну да, он самый.
— Это из нашей горьковской школы. Мы с ним вместе в одном классе учились. И в институт вместе поступали. Где он? Здесь? В нашей бригаде?
— В нашей-то — в нашей, да я его давно не видел. Как подо Львовом его ранило…
— Ранило? Сильно?
Глаза у Сони округлились, и Николай увидел, что они не серые, как он представлял себе, а синие. Они освещали ее простое, бледное, немного обветренное лицо. Легкий румянец зажег ей щеки, и лицо стало нежнее. Ее пухлые, мягко очерченные губы дрогнули, и она посмотрела с такой тревогой, что Николай поспешил успокоить:
— Да, чепуха-а! Он даже в госпиталь не пошел. В роте техобеспечения остался, танки ремонтировать.
— Танки ремонтировать! — растроганно повторила Соня и неожиданно для себя разговорилась. — Юрка Малков! Даже не верится. Он такой чудак всегда был. Знаете, вечно что-нибудь изобретал. То автоматические часы, которые в школе не во время звонок подавали. То к велосипеду мотор приделал, поехал — и остановиться не мог.