Из лесу, крадучись вышли два татарина в боевом снаряжении, пристально разглядывая строения на поляне. Один из них шумно потянул носом воздух и рукою указал второму на печку, из трубы которой вился легкий дымок. А от казана явственно долетал запах щей с мясною юшкой. Татары разделились – один пошел к избе, а второй, пригнувшись, направился под навес.
Степан ждал, затаив дыхание, схоронившись за жидким плетнем, где его могли увидеть в любой миг. Едва татарин поравнялся с ним, Степан просунул клинок сабли меж ветками плетня и резко ткнул татарина в бок, нанизав его на жало клинка. Татарин захрипел, заваливаясь, и своим весом прижал клинок к ветке, выкручивая его из руки Степана. Степану пришлось бросить клинок и рвануться ко второму татарину, который был уже у двери скита. Тот оборотился на шум и успел отбить удар Степана своею кривой саблей. Степан подсел под удар татарина и, что есть силы, рубанул его топором под колено. Татарин припал на раненую ногу, и Степан добил его ударом в голову. Отскочив от поверженного врага, Степан шарахнулся к навесу, краем глаза заметив, что из лесу выбегают еще двое…
«Надо ж так опростоволоситься!» - мелькнула мысль. «Ну конечно же, их было десять, ибо татары-харабарчи не ходят пятерками!»
Степан встал, спиною прижавшись к срубу, ожидая нападения. Он ясно понимал, что с одним топором в руке не отобьется от двух супротивников и был готов умереть, но не допустить ворога до Настеньки, запершейся в срубе…
Татары налетели с двух сторон, одновременно нанеся рубящие удары кривыми саблями. Но сабли лишь со свистом рассекли воздух над головой Степана, который подсел под сверкнувшие молнией клинки и страшной силы ударом отрубил одному из нападавших ногу ниже колена. Ужасающий, рвущий душу вопль разнесся над поляной, многократно повторенный лесным эхом. Татарин рухнул в траву, зажимая руками культю, из коей толчками била черная густая кровь…
Подхватив его саблю, Степан отскочил к навесу. Второй татарин, юзжа как дикая свинья, ринулся вослед, раскручивая саблю в руке. Этот оказался знатным рубакой. Никак не мог Степан достать его ни топором, ни саблею: татарин уходил от ударов, смещаясь телом, а сам уже дважды поразил Степана, разрубив ему грудь и плечо. Но ежели удар в грудь лишь разорвал кожу, неглубоко поразив тело, то удар в плечо отсушил руку и, попав в жилу, пустил кровь ручьем. Степан терял силы. В глазах пошли темные круги, руки налились свинцом. Пальцы раненой руки разжались, и сабля с глухим стуком упала на землю… Изловчившись, татарин отбил вялый удар Степана и рукоятью сабли ударил его в скулу. В голове Степана вспух и разорвался огненный шар, и он рухнул на колени, уронив топор. Татарин заюзжал от радости и, ухватив Степана за чуприну, запрокинул его голову назад. Воткнув в землю клинок, он выдернул из ножен кривой кинжал и помахал им у глаз Степана.