— Да как же ты за него пошла-то? — не выдержала наконец Верка. — Неужто отец твой не видел, за кого дочь замуж выдает?
— Да видел он все и знал все, — с горечью ответила Плава, — только выхода у него другого не было. Семья-то наша в Куньем пришлой была, а потому выбор был простой: или всей семье в закупы идти к соседу, у которого одолжился отец мой в неурожайный год, или меня отдать за его сына, дурака здоровенного. Были бы своими, община бы заплатила, а так… мной и откупились от холопства. А меня никто и не спрашивал, хочу я или нет за такого замуж идти. Матушка только сказала напоследок: терпи, дочка, зато он бить тебя не будет — добрый, и слушаться тебя во всем станет. Все верно: и не обижает, и слушается, только от его послушания волком выть хочется. И не замуж я вышла, а сразу же большого ребенка получила, за которым приглядывать нужно. Свекор со свекровью поначалу нарадоваться не могли: как же, и у их сыночка единственного все как у людей — вот и жена есть. Да только детки наши, особенно сынок, как на грех, в меня удались, в мою родню. Тут-то свекровь и взвилась, дескать, не от мужа рожаю. Ох и наслушалась я от нее, ох и натерпелась…
— Погоди-ка, — неугомонная Верка, видать, решила все до конца прояснить. — Как — трое? Почему ты про одного сына говоришь? А как же Глузд?
— Так он не мой. Какой-то родней Простыне приходится, сирота, вот и взяли его в семью. Да жизни мальчишке не было: свекровь моя его еще больше, чем меня, шпыняла. Заедало, вишь, ее, что родной сын здоровенным дураком вырос, а тут приемыш — хилый, слабый, но голова светлая. После смерти родителей я его ни разу зазря не корила, он уж выправляться стал, а раньше…
Женщины завздыхали, вспоминая своих свекровей, — у каждой ведь нашлось, что вспомнить. Аринка встала со своего места, подошла к Плаве, присела перед ней на корточки и сказала, заглядывая снизу вверх в заплаканные глаза:
— Не печалься, Плавушка, нет таких испытаний, которые мы не смогли бы вынести. Мы ведь сильные. А у тебя самой сил не хватит — мы поможем.
— У нас в крепости всех пришлыми назвать можно, жизнь тут только начинается. Но можно и по-другому взглянуть: община рождается. И ты в этой общине своя, а значит, есть кому за тебя заступиться, — поддержала ее Анна. — Болтунам же ты и сама такой окорот дать можешь, что любо-дорого посмотреть. Нам всем у тебя еще учиться и учиться.
После этих слов напряжение, ощутимо витавшее в кухне, не то чтобы сошло на нет, но как-то поубавилось, и сама Плава расслабилась.
— Коли уж я сегодня с вами вместе сына провожала, хоть и не знала еще о том, — улыбнулась она, — значит, и в самом деле вашей стала.