Хоть и грешно это, невенчанными-то, но я же рядом с ним про все забываю… Может, я и вправду, как матушка говорила, порочна? Сколь грехов-то на мне — не отмолить… Но от Лешки не откажусь, пусть даже гореть мне потом в геенне огненной!
…Муж он и есть муж… Не согласилась с ним сразу, а он тут же: „Не сумеешь — сам займусь“, — и весь разговор на блуд перевел. Мол, что с бабы взять — „волос долог, ум короток“. Ну нет, милый, я уже не та девка сопливая да строптивая, которую Фрол из Турова привез… не выйдет у тебя ничего, еще посмотрим, кто кого обуздает. Вон Арина тебя как обвела: безропотной она сделалась… как же! Она тоже добилась, чего хотела. Займется он… Только смотрел-то на нее как… Нет, не как на врага, а как на жеребца — хорошего, но норовистого, ее силу почуял и зауважал. Так что иди отроков гоняй, это у тебя хорошо получается, а умную бабу только такая же баба и сможет правильно оценить!»
И только уже направляясь следом за Ариной, Анна вспомнила, что хотела посоветоваться с Алексеем про учебу девок.
«Ну ничего, вот вечером как раз про это с ним и поговорим».
Арина, как оказалось, ушла совсем недалеко — просто завернула за угол и неспешно направлялась в сторону девичьей, так что боярыня быстро догнала ее.
— Что, глянулся тебе наш Прохор? — Разговор о местном малолетнем мудреце показался сейчас Анне наиболее безопасным. — Ведь мальчишка еще совсем, а такое иногда скажет, что наставники в затылках чешут. И в кого только уродился? Отец-то его как раз из таких был… из бездумных. Ладно, он с девицами скоро закончит, но сразу же после этого у них стрельба из самострела будет, а это надолго, — пояснила Анна, увлекая Арину к девичьей. — Пойдем-ка в пошивочную, поговорим, пока я свободна, там нам никто мешать не будет. Да и посмотрю я наконец, что это за бабу деревянную племянничек мой мне подкинул. И тебе будет на что поглядеть. Ты, я приметила, хорошо рукодельничаешь, но того, что мы тут делаем, ты и в Турове не видела.
С этими словами Анна распахнула дверь в особую светлицу, которую с самого начала присмотрела себе под мастерскую, и обомлела.
«Да-а… ТАКОГО в Турове она точно не видела…»
За спиной послышался резкий вздох — и тут же оборвался. Посмотреть и правда было на что: напротив висящего на стене большого овального посеребренного блюда, отполированного и начищенного до блеска, в одной нижней рубахе стояла Анька. Застигнутая их появлением врасплох, она испуганно замерла, не успев изменить старательно, но неумело принятую позу, неприличную и смешную одновременно. Так и стояла враскорячку, поставив ногу на лавку, отставив зад и нелепо изогнувшись. На лице ее еще держалось выражение, должное, видимо, изображать невиданный соблазн и плотский грех — эдакая личина застывшая. Впрочем, выражение это стремительно оплывало, уступая место паническому ужасу: как ни глупа была Анька, а то, что влипла она на этот раз основательно, уяснила моментально. Одного взгляда на мать хватило.