— Вот и свекровь моя так же говорила, только безтолку. Она и мужу тогда рассказала, вмешаться попросила — ведь о воине речь.
— И что сотник?
— Он только удивился — мол, а что случилось-то? Все хорошо, воин справный, а что девки от него шарахаются, так мало ли что этим дурам на ум взбредет… проучить виновных хорошенько хворостиной — и все наладится. И только когда дошло дело до того, что Андрея никто в свой десяток брать не захотел, вот тогда только Корней и спохватился.
— А это-то почему? Мне же все говорили, что такого воина, как Андрей, еще поискать надо.
— Ох, Арина! Хоть и говорят мужи, что баб слушать нельзя, однако же слушают. Вот и накуковали обиженные бабоньки своим мужьям… А еще, мне кажется — никто из мужей не признается в том никогда, конечно, — но они и сами его взгляда побаиваются.
— Да, я замечала, что в лицо ему взглянуть вроде как опасаются. Я все удивляюсь — отчего это, ведь не урод же он какой. Если б не шрамы, так совсем красавцем был бы! — Арина и думать забыла уже про смущение и больше своих чувств не скрывала.
— Есть тому причина. И опять, как назло, без девок не обошлось, — досадливо поморщилась боярыня. — Раздразнили они как-то отроков, а те от большого ума затеяли между собой терпением мериться: кто большую боль вытерпит и лицом не дрогнет. А в таком возрасте, да еще перед девками, они ж удержу не знают! Андрей это состязание выиграл, дольше всех терпел, лицом не дрогнув, но в конце сомлел. Откачали его, но лицо так неподвижным и осталось, и сделать ничего нельзя, говорят. Настена наша старалась, как могла, — все без толку. Но зато дар в нем открылся — ворога взглядом давить. Даже зрелые мужи, если заранее о том не знали, в учебной схватке с ним терялись, случалось, и оружие роняли. Наставники-то обрадовались — такой воин вырастает! Надо этот дар развивать, пестовать! Развили… чтоб их самих всех перекосило!
Охрипнув от долгого рассказа, Анна встала из-за стола, подошла к двери, возле которой на лавке стояла прикрытая бадейка с водой, зачерпнула ковшом, отпила немного. Заново переживая свое давнишнее возмущение, с силой опустила ковш на крышку бадейки и отскочила, обрызганная остатками воды: «Ах ты, Господи!..» — Отряхнула брызги с юбки и снова села за стол.
— Ну и чего ваши бабы добились? Кому от этого лучше стало? Мало радости все время стеречься да шарахаться от него… — Арина теперь сидела, облокотившись на стол и обхватив голову руками, в глазах — боль, злость, а главное — решимость.
— Да какая уж тут радость, — хмыкнула Анна. — Как поняли, что натворили, сами себе не поверили, да только пролитого не подберешь. Стихия, одно слово. Знаешь, я вот думаю, если получится у тебя пересилить шепотки да косые взгляды, наперекор им Андрея счастливым сделать, так все Ратное с облегчением вздохнет… хоть не все и осознают это, даже мужи. Вернее, они-то в особенности — уж им-то совсем ни к чему признаваться, что дурная бабья воля сильнее них оказалась. И еще, — боярыня внимательно поглядела на Арину, кивнула сама себе, это тебе тоже знать надобно, хотя дело и прошлое. Когда Лют в свой первый поход пошел, то воин и в самом деле знатный оказался, но что он с полонянками творил!.. Зрелых мужей с души воротило. И не было там баб, чтобы сплетню про то разнести, но кое у кого из мужей языки оказались не короче…