— Почему он никогда больше не возвращался домой? — спросила Джейми. — Почему он даже не попытался хотя бы дать мне знать о себе?
— Не мог. Это было небезопасно — и для него, и для вас, — объяснил Форрестер. — Вспомните, ведь он считался изменником родины, то есть человеком, которому заказан путь домой. И если бы эта легенда лопнула, вы оба попали бы в большую беду.
Джейми сморгнула непрошенные слезинки.
— А когда же он вернулся в Ливию? — спросила она дрогнувшим голосом.
Форрестер что-то подсчитывал в уме.
— Из Ливии он уехал вскоре после переворота Каддафи. Этот маньяк с самого начала доставлял одни только хлопоты. «Компания» здорово села в лужу, поставив на этого подонка, у него оказались куда более антизападнические настроения, чем у старого короля. К тому же терроризм у него был в крови.
— Он что, религиозный фанатик? — спросила Джейми, вспоминая, что ей доводилось читать об этом.
— Можно сказать и так, — согласился он. — Полиция, действуя по его личному приказанию, принялась наводить порядки, требуя строжайшего выполнения шариата. Молодых женщин отлавливали на улицах больших городов, если их юбки оказывались короче положенной длины, и мазали им ноги красной несмывающейся краской. Но полицейским, сказать по правде, больше нравилось хватать преступниц за коленки, чем блюсти строгую мораль.
Помолчав, он со вздохом продолжал:
— Разумеется, строгости касались не только женщин. Мужчинам нельзя было носить длинные волосы или слишком узкие брюки. Но и этого ему было мало — в стране стали подозрительно относиться к европейцам, и когда в семидесятом году твоему отцу пришлось вернуться в Триполи, он выкрасил волосы в черный цвет, чтобы не привлекать к себе внимания. С его пышной рыже-каштановой шевелюрой он чересчур выделялся среди арабов.
Джейми с трудом представляла своего отца черноволосым.
— С тех пор его голова побелела, — сказал Форрестер, как будто подслушав ее мысли.
— При такой жизни в этом нет ничего удивительного, — заметила Джейми.
— Единорога всегда нагружали работой сверх головы. Ваш отец был в группе специалистов, которые занимались ливийскими террористическими базами вообще и самим Каддафи в частности. — Он наконец допил кофе. — Когда стало очевидным, что «бешеная собака с Ближнего Востока» представляет серьезную угрозу, было решено держать его под постоянным наблюдением. СУПА повели свою игру чрезвычайно осторожно. В семидесятом году Государственный департамент отказал в выдаче экспортных лицензий двум американским компаниям на поставку в Ливию атомных реакторов и топлива, что разъярило Каддафи еще больше.