Голоса немцев, поющих рождественские хоралы, затихали по мере того, как британская кавалькада приближалась к деревне. Восемь офицеров и Жозефина.
Пламя факелов, освещавших единственную улочку Адрадоса, окружали белые шары тумана. Сэр Огастес, настроенный весьма игриво (возможно, из-за Жозефины, пленительной, как никогда), даже изволил пошутить с Шарпом:
– Вполне вероятно, французы сервируют вам лягушачьи лапки. Шарп.
– Только ради этого и еду, сэр.
Подмораживало. С севера небо покрывали тучи. Лишь на юге светилась узкая полоска звёзд. Погодка завтра будет не ахти. Хоть бы не снег. Перспектива тащиться по снегу через перевал с возами Джилиленда и дезертирами не вызывала у Шарпа восторга.
Дюбретон ждал гостей у входа в таверну. Здание было великовато для деревенской харчевни. В мирное время здесь останавливались на ночлег торговцы, путешествующие через Сьерру, дабы избежать пошлин, собираемых на южной дороге. Война расстроила торговлю, но гостиница по-прежнему сулила уют и тепло. Над дверями висел триколор, озаряемый парой факелов. Безоружные рядовые приняли у англичан лошадей. Докуку представить Дюбретону их спутников Фартингдейл переложил на плечи Шарпа. Четыре капитана, считая Брукера и Кросса, лейтенант фузилёров и Гарри Прайс.
Дюбретон любезно препроводил Жозефину в комнату, где прихорашивались остальные дамы. Шарп слышал оживлённые восклицания, которыми они встретили вчерашнюю компаньонку по несчастью.
Большой зал освещало множество свечей. Столы были сдвинуты вместе и покрыты белой скатертью, на котором блестело серебро столь нелюбимых Хэгменом вилок. Целый батальон бутылок украшал буфет. В очаге жарко пылал огонь.
Шарп отдал шинель французу-вестовому, другой солдат внёс огромную парующую чашу. Дюбретон наполнил бокалы горячим пуншем. Десяток французских офицеров разглядывал врагов с любопытством, но без малейшей враждебности. Дюбретон выждал, пока денщик оделит пуншем всех присутствующих, и провозгласил:
– Желаю вам, джентльмены, счастливого Рождества!
С кухни доносились запахи, от которых голова шла кругом.
Фартингдейл поднял бокал:
– За достойных противников!
Он повторил тост по-французски.
Среди французов были пехотинцы, уланы, драгуны. Внимание Шарпа привлёк офицер, на тёмно-синей форме которого отсутствовали какие бы то ни было знаки различия. Изрытое оспой лицо, очки на цепочке. В глазах, маленьких и тёмных, как и сам их обладатель, не наблюдалось и тени дружелюбия его соотечественников.