— Завтра все на «Химик», — объявил Коныш. — Приезжает московский «Спартак».
3
Я возвращался с тренировки вполне счастливый: у нас все было как в настоящей команде. Мне одного только недоставало — дружбы с Конышем.
Друг — это все счастье жизни, все ее беды — пополам. Беда пополам — вдвое меньше беды: на четырех плечах нести ее. Радость пополам — вдвое больше радости: за себя хорошо и за друга хорошо. Да только вот переезжали мы часто, не успевал я найти друга.
Замирая сердцем, я шел рядом с Конышем и выжидал мгновения, чтобы сказать ему мой пароль. Так дошли до его дома. Коныш со всеми попрощался, и все стали расходиться, и я сделал вид, что ухожу, но сам тотчас кинулся назад и нагнал Сережку на лестнице — он жил на втором этаже.
— Ты что? — удивился Коныш.
— Скажи, — спросил я его, — только сразу, не задумываясь: ты смог бы — как Зоя, как Гайдар?
По лицу Сережки поплыла его улыбочка, но вдруг замерла.
— А ты бы смог?
— Смог!
— Ну и я бы смог.
— А ты за какую дружбу между мальчишками и девчонками? Я за такую, как дружили Тимур и Женя.
— И я за такую.
— Сережка! — возликовал я. — Значит, мы заодно. Давай дружить.
— Мы и так дружим.
— Нет, давай дружить по-настоящему. Чтоб совершать большие дела. Давай организуем тимуровский отряд.
— Давай. Придут завтра ребята на тренировку, вот и организуем.
Так равнодушно! О таком деле! Нет, это не мой друг, которого я жду от жизни. Но эту мысль я утаил от самого себя. Надеялся. Я всегда надеялся до последнего мгновения.
4
Чтоб не пропало все дело, я должен был стать командиром, я знал, за что хочу бороться, но хозяином всех трех футбольных мячей был Сережка.
— Нет, давайте проголосуем тайно! — настаивал я. Говорил, а в голосе булькали слезы: знал — дело мое пропащее.
Мы написали записки, и я на своей написал: «Ходунов», чтоб у Коныша поменьше было сторонников. Нас было восемь человек. Когда развернули записки — семеро проголосовало за Коныша. Сам он тоже голосовал за себя.
— Какие будут приказания? — деревянным голосом спросил я, вытягиваясь перед командиром.
Сережка засмеялся:
— Идите отпрашивайтесь у матерей, на футбол на машине поедем.
Мы ехали в кузове полуторки. Булыжная, очень плохая дорога шла над рекой Свирелью. Потом проехали мимо фабрик, мимо химического завода. Показался дощатый забор стадиона. Первого стадиона в моей жизни.
Мы прошли с Сережкиным отцом бесплатно, через служебный вход.
Трибуна была одна, но с Сережкиным отцом нас и на трибуну пустили, разрешили сидеть на ступеньках центрального прохода в раздевалку.
Футболисты прошли мимо нас так близко, что их можно было потрогать.