— Без булды. Пять — три.
— Кто забил?
— Ты лучше спроси, кто не пропустил, — сказал Толяна. — Яваня два пендаля взял!
— Один, — сказал я, — первый — отбил.
Никола посмотрел на меня без удивления, без особой дружбы, но серьезно, как на ровню. А ведь он один среди нас был рабочий человек, то есть уже не пацан, а живущий по-настоящему. Без булды, как говорит Вава.
Садимся на скамейку. Уже темно, а расходиться не хочется. Сейчас мы как одна семья, а завтра всех словно подменят. Я уже знаю.
Из дома вышла Дуся-ткачиха.
— Сидят, как воробушки, любо-дорого поглядеть! Чегой-то притихли?
— С «шариками» сегодня играли, — опять первым говорит Егор.
— Сопатку вам расквасили?
— Ну да! — взъяряется Смирнов. — Пять — три! От них только пыль пошла. Мы их знаешь как? Ходунчик — раз: банка! Вава со смертельной левой — раз: вторая! Третья! А кто четвертую-то забил?
— Кто? Я! — сказал Егор обидчиво. — А пятую Ходунчик.
— Ух, какие вы молодцы! Пойдемте ко мне, угощу вас чаем с конфетами.
— Хе-е! Чаем! — дурно захихикал Толяна. — Нет, шипана, я домой потопал. Толяне спать пора.
— А мы еще погуляем! — сказал Смирнов.
Я быстро отошел во тьму и побежал домой. Маму встретил в воротах. Она беспокоилась. Ждала.
— Мама! Можно погулять? — зашептал я быстро и горячо. — Мы с москвичами играли, у них из «Спартака» игрок был. Мы выиграли. Я два пендаля взял.
— Погуляй! — сказала мама.
Я тотчас повернулся и перебежал улицу к ненаглядным своим пацанам.
Ах, как мы торопимся от наших матерей к друзьям, к подругам… Как редко смотрим мы в глаза нашим матерям! Нам ведь все стыдно — матери в открытую нас любят. А мы любовь свою к мамам за семью печатями держим, чтоб, не дай бог, кто не увидал!
Я прибежал на лавочку, боясь никого не застать, и не застал.
— Яваня, купаться пойдешь?! — окликнули меня из подъезда.
— Пойду!
В подъезде стояли Вава, Егор и Ходунчик.
— А куда? — спросил я, уже несколько раскаиваясь, что брякнул «пойду!», не то чтобы не подумав, но даже глазом не моргнув: прежде мне ночью купаться не приходилось.
— Закудыкал — добра не будет! — сердито сказал Егор. — На Свирель пойдем, на казенку.
Свирель не чета Дубенке, серьезная река. Плавать я умел, но чтоб ночью, в незнакомой реке?..
— Вот и я! — погремев ключом в двери, вышла из подъезда Дуся. — Кого ждем?
— Смирнова! Сама его за сестрами послала.
— Чем больше народу, тем веселей!
Дуся была выше всех нас на голову. Она надела для удобства сарафан-халатик, и теперь было видно, что ноги у нее высокие, белые. Дуся шлепнула комара.
— Такое лето удалось! А загореть не успела. Купалась-то всего два раза.