«Мой дорогой Эдвард.
Я хотела бы уметь (последнее слово перечеркнуто и исправлено тоже на неправильно написанное) рассказать вам про свою любовь. Вы даже не догадываетесь, что значите для меня. А если узнаете, то боюсь, вообще забудете думать про меня».
Грей с трудом расшифровывал эти коряво написанные слова. Черт возьми, почему она обращается к Эдварду? Ведь прошло много месяцев, прежде чем она набралась смелости называть его Греем. И только вчера напомнила ему его настоящее имя.
Неужели она и в самом деле любила его уже тогда, так давно? Он вспомнил, что она вчера шепнула ему на ухо: «Я люблю вас дольше, чем вы думаете». Он тогда не поверил в ее искренность. Любить такого эгоистичного и мрачного выродка, каким он был тогда?! Не верится что-то.
Его сердце стало потихоньку оттаивать.
После нескольких подобных признаний письмо обрывалось. Видимо, она посчитала не в силах передать всю глубину чувств таким бедным языком. Впрочем, в другой ячейке он обнаружил еще одно письмо, написанное вполне приличным почерком, хотя и не каллиграфическим:
«Мой любимый Эдвард.
У меня сердце разрывается на части, когда вы смотрите на меня так сердито, как сегодня. Когда ваше лицо холодно и хмуро, я с трудом выношу ваше общество. Временами мне хочется убежать из Грейхевена и больше сюда не возвращаться. Но, Эдвард, тогда я лишусь вас! Странно, почему меня так страшит моя любовь к вам?»
Грей пришел в неописуемый восторг. Благодаря этим письмам он заглянул в ее сердце. Она писала о его душе, называла «верным Эдвардом», говорила о своей любви к нему и заканчивала грустными словами, что желала бы, чтобы он чувствовал к ней то же самое, что высказывал в письмах к Диане.
Дважды прочитав эти слова, он откинулся на спинку кресла и устремил взор в пространство. По крайней мере теперь ясно, почему Дженнифер полюбила его, — она прочитала его письма к Диане, и они глубоко растрогали ее. Она полюбила его таким, каким он был восемь лет назад. Больше того, она убедила себя, что тот, прежний Эдвард все еще существует.
Странно, но он был скорее польщен, чем оскорблен тем, что она отважилась прочитать эти письма, чтобы лучше узнать его. Теперь, когда он все понял, трудно было заподозрить ее в любовной связи с кем-либо еще. К тому же лгать она не умела. Она призналась, что любит его, и призналась совершенно искренне. Ее письмо было лучшим тому доказательством.
Значит, он ошибался?
Грей с опозданием понял, что Кэри мог просто преследовать ее. А что, если он предлагал ей стать его любовницей и был отвергнут? Даже если бы Кэри спал с ней, как он заключил из того ночного разговора в ее комнате, то в этом, возможно, не ее вина. Такая одинокая, она хотела заполнить пустоту своей жизни… А может быть, боль от неразделенной любви вынудила ее искать счастья на стороне?