Серафима Аркадьевна горестно вздохнула и покачала головой:
– Как она переживала из-за него! Как плакала!.. Я приехала и тут же занялась хозяйством, мне уже было не до дачи… Татьяна, а почему вы задаете такие странные вопросы?
– Видите ли, Серафима Аркадьевна, я хочу выяснить для себя одну важную деталь…
– Зачем? Что еще нужно выяснять? Разве с освобождением Женечки весь этот кошмар не закончился?
Женщина смотрела на меня с недоумением и даже некоторым испугом.
Страшно не хотелось ее огорчать, тем более что бабушка-графиня была по-человечески симпатична мне. Но я не строила иллюзий в отношении ее дочери и потому предвидела, что неприятности в этой семье действительно еще не закончились.
– Серафима Аркадьевна, – осторожно начала я, – полиция пока так и не нашла преступника…
– Вы называете преступником человека, который освободил мир от этой воровки и распутницы?!
Женщина смотрела на меня с явным непониманием.
– Серафима Аркадьевна, поймите меня правильно. Я не спешу причислить вашу бывшую домработницу к лику святых, – ответила я, – но ведь она не убийца, не насильница. Вам не кажется, что смерть – это слишком суровое наказание для нее? И, между прочим, деньги из сейфа вашей дочери воровала не она.
– А вы откуда это знаете? – Серафима Аркадьевна вскинула свои тонкие, искусно подкрашенные брови.
– Ваш внук признался мне, что делал это сам. Для нее, но сам.
– Но это она толкнула Евгения на этот путь! Подумать только: воровать у собственных родителей ради какой-то… Татьяна, поймите, если бы не эта распутница, мальчик не стал бы таким! Я больше чем уверена: она просто окрутила его, как говорится, запудрила ему мозги. До встречи с ней наш мальчик был совершенно другим.
– Этого я не отрицаю. Более того, я согласна, что ваша домработница поступила в высшей степени непорядочно, заведя роман с обоими мужчинами. Виталий Яковлевич – женатый человек, а Евгений еще совсем юноша. Но тем не менее убивать ее вот так, без суда и следствия…
– Татьяна, может быть, все-таки хватит о ней? Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Все-таки у нас радость: Женечку освободили! Я, кстати, так и не поблагодарила вас…
И Серафима Аркадьевна принялась рассыпаться в любезностях, восхвалять мой талант частного сыщика и вообще петь мне дифирамбы. Все это, конечно, было очень приятно слышать, но это уводило меня от того, зачем, собственно, я и приехала сюда: от выяснения, причастна ли мадам Удовиченко к смерти своей бывшей домработницы.
Я нашла в потоке слов женщины паузу и все-таки вставила туда свой вопрос: