Если все эти предположения о взаимодействиях Ferrari и FIA – правда, то эти манипуляции – блестяще продуманный ход, вносящий смуту. Да, это большой бизнес, да, это политика, но давайте же попытаемся играть честно!
Разумеется, впечатление сложилось такое, что у Williams и McLaren не такие взаимоотношения с FIA, как у Ferrari. Это было знаком для всех остальных, и мы подумали: «С чем мы здесь боремся?» Когда я посмотрел на происходящее с этой точки зрения, Михаэль много потерял в моих глазах».
Макс Мосли категорически отрицает гипотезу о сговоре против остальных команд:
«Люди склонны видеть несправедливость в этом бизнесе. Но все это неправда. Наказания и решения – жизненные ситуации. Я считаю, что Михаэлю просто завидуют. Это все нонсенс. Мы бы никогда не стали кому-то покровительствовать. Вернемся в 2004 год – если бы мы могли найти способ придержать Михаэля, остановить его, мы бы это сделали.
Тодт заставил их [Ferrari] работать сообща. То единение, командный дух, которого ему удалось достичь, – экстраординарный результат. Куда бы Жан ни пришел, он побеждал, и это потому, что он абсолютно уникальный менеджер. Я думаю, что в последние пять лет вы могли привести Тодта в любую из пяти топ-команд, и результат был бы таким же».
«Конечно, FIA всегда будет отрицать это, но Михаэль был «любимым учеником в классе», — говорит Уэббер. — И с этим невозможно было бороться. Это многим казалось несправедливым, и именно поэтому гонщики были разочарованы его поведением».
Макс Мосли только смеется над словами о том, что Шумахер был «любимчиком».
«Я могу это понять, но послушайте, некоторые команды заявляют мне: «Ты слишком много общаешься с Ferrari. Но ведь это потому, что Ferrari идет на контакт. Я всегда беру трубку, если мне звонит гонщик, а если занят, то обязательно перезваниваю позже. То же самое касается боссов команд. Если они не контактируют со мной, значит, им это не надо. Жану Тодту надо. Со многими я общаюсь уже очень давно. Я познакомился с ди Монтедземоло (президент Ferrari) в начале 1970-х годов. Фрэнка Уильямса я знал еще раньше. Первую сделку с ним я заключил в 1960-х. Я не очень хорошо знаком с Рои ом Дэннисом, но вопреки общему мнению мы хорошо ладим. Но он не берет трубку, а я не считаю нужным бегать за ним. Алонсо, к примеру, меньше всего хочет, чтобы я позвонил ему и пригласил на чашечку кофе. Но если бы Алонсо или любой другой пилот позвонил мне и спросил: «Можно мне зайти?» – моя дверь всегда открыта».
Другой пример, который приводит Уэббер и который, по его словам, объясняет многие подозрения, — это перекладка дорожного покрытия трассы в Монце в 2006 году, что застало врасплох все команды Michelin. поскольку их об этом не проинформировали. Гудронированное покрытие – его абразивность и уровень сцепления – является основным в выборе покрышек, которые шинная компания привозит на гонку. Bridgestone, поставщики Ferrari, заявили, что им также не было известно о перекладке покрытия, но Уэббер тем не менее заподозрил неладное. Это дало бы Bridgestone небольшую фору в начале гонки, а все команды на Michelin вынуждены бы были играть в догонялки. «Я бы удивился, если бы Ferrari не знала об изменениях в покрытии трассы еще за несколько недель до Гран-при, — смеется Уэббер. — Вы хотите сказать, что в Италии могут переложить асфальт, a Ferrari об этом не узнает? Michelin приезжает со своим составом и бах! Это мелочь, но в тоже время это имеет значение. Ловко? Находчиво? Возможно. Но разве это честно?»