– А скажи, какие они? – Серик отер свой мокрый лоб тыльной стороной ладони.
– Кто?
– Ну, девы эти небесные, они какие? Как выглядят, что говорят, как смеются?
– Они самые прекрасные, Серик! Их смех чист и светел, а говорят они только о том, какой ты славный герой. О чем же еще им говорить? Ведь Аллах создает их специально для тебя, чтобы наградить именно тебя. О! Он знает мысли каждого, Серик! Каждому мужчине за всю его жизнь нравится несколько женщин и каждый про себя знает несколько образов абсолютной красоты! И все они будут с тобой там, в раю!
– Ты знаешь, а мне, по-моему, одна только нравилась! Я один знаю образ красоты! – На глазах у Серика выступили слезы.
Честно говоря, едва произнеся эти слова, он понял, что это не совсем так. Та, ради которой он летел в Москву, – конечно, прекрасная девушка. Но и та темнокожая дива, которую он сейчас снова увидел, завораживала его своей красотой.
– Значит, будут они все, как одна! Как та, о которой ты мечтаешь!
– Ну, нестрашно, если кто-то из них будет чуть-чуть отличаться... – Серик попытался улыбнуться сквозь влажные ресницы.
– Да, и все они будут ласкать тебя и отдаваться будут тебе, и только тебе!..
– Рамзи, а что будет, если...
– Что если, Серик?
– Ну, если я не справлюсь... с семьюдесятью двумя... сразу...
– Справишься с семьюдесятью одной, а семьдесят вторая постоит рядом и подождет.
Рамзи сам понял, что допустил ошибку: молодой человек сейчас не может и не должен понимать юмора. С будущим шахидом нельзя шутить, он должен перестать быть человеком, он должен быть настроен на последний прыжок, как дрессированный зверь. А чем отличается зверь от человека? Только тремя вещами: у него нет чувства юмора, он не ведает, что сам смертен, и, наконец, ему неизвестно сослагательное наклонение – частица «бы» напрочь отсутствует во фразах, построенных по методу азбуки глухонемых, которой удалось обучить самых умных человекообразных обезьян. Так и готовый к своему последнему делу шахид должен быть предельно серьезен, осознавать, что его ждет не гибель, а встреча с небесными девами, ибо интим с семьюдесятью двумя девами проще и понятнее, чем единение с непредставимым и бесконечным Аллахом, милостивым и милосердным. И разумеется, никаких «бы» и «если», никакой попытки развеселиться! Так что сорвавшаяся с языка шутка была ошибкой, и Рамзи понимал: ошибку эту придется в ходе дальнейшей беседы сглаживать и исправлять.
– Нет, я серьезно, Рамзи! – как и следовало ожидать, обиделся Серик.
– Что ты, брат! Такой, как ты, герой и не справится! Конечно, справишься! Аллах даст тебе силы! – Для большей убедительности Рамзи доверительно дотронулся до шершавой ладони молодого спортсмена своей холеной рукой.