— Маркел Яковлевич! Нельзя терять ни минуты! — торопил Петров.
Прахов надел треух и выбежал из комнаты. За ним вразвалочку вышли моряки.
Задыхаясь от ветра, Петров добежал до своего наблюдательного пункта. Едва он успел взобраться на копну, как сквозь белесую муть показался темный силуэт медленно двигающегося состава.
Поезд приближался. Все яснее слышался перестук вагонных колес. Уже можно было различить очертания отдельных вагонов, платформ, паровоза.
Перед паровозом двигались две платформы со шпалами, рельсами и другим ремонтным имуществом. На них были установлены пулеметы, около которых примостились совсем занесенные снегом фигуры солдат. Закутавшись в башлыки и шубы, немцы старались укрыться от снежного вихря и почти не смотрели по сторонам дороги. На тендере паровоза тоже был водружен пулемет. За ним шли еще две платформы с установленными на них легкими пушками. Орудийная прислуга жалась за щитами орудий и зарядными ящиками. Затем двигались товарные вагоны с солдатами. Двери теплушек были чуть приоткрыты, и сквозь эти щелки выглядывали немцы. Из некоторых вагонов высовывались тупые рыла пулеметов. В хвосте эшелона было прицеплено еще две платформы с пушками.
Параллельно с эшелоном, по шоссе, двигалась длинная вереница крестьянских саней и повозок. На них сидели скорчившиеся от холода и ветра солдаты. Десятка полтора немецких лыжников с большим трудом двигались в голове колонны. Человек десять шли по ельнику, рядом с дорогой.
Немцы, как видно, не особенно заботились о своей безопасности. Не то они не предполагали возможности сопротивления, не то были уверены, что в такую плохую погоду русские воевать не будут. Разведчики-лыжники спокойно прошли мимо занятого моряками ельника и двинулись дальше. Только один из них зачем-то сунулся в лес и там неожиданно столкнулся нос к носу с двумя дюжими матросами. Остолбенев от удивления, он не успел не только выстрелить, но даже крикнуть, как матросы схватили его, обезоружили, заткнули рот и чуть живого от страха уволокли в чащу.
Петров с нетерпением ожидал начала боя. Было условлено, что гаубицы открывают огонь после залпа легких пушек.
«Почему они тянут? Почему не стреляют?» — нервничал инженер.
Эшелон уже почти миновал участок моряков, когда Прахов дал условный залп. Затрещали пулеметы. Сразу вспыхнула жаркая перестрелка.
Немецкие солдаты стали выпрыгивать из теплушек. Они сразу попадали под губительный пулеметный и винтовочный огонь и в ужасе метались возле железнодорожной насыпи.
Двигавшаяся по шоссе колонна саней и розвальней после первого залпа повернула назад. Сани застревали в сугробах, переворачивались. Обезумевшие от страха солдаты выскакивали на ходу из саней и зарывались в сугробы.