Девушка кинулась на мускулистую, всю в красных потеках грудь Анда.
— Внизу ужас, — перешел Анд на древнекнижный язык. — Я уведу тебя.
Эльма вдруг резко отстранилась.
— Кровь? — с отвращением произнесла она, указывая на грудь Анда. — Кровь вешних?
Анд замотал головой в запекшихся колтунах волос.
— Вешнянка, похожая на тебя, которой я крикнул об опасности, «в благодарность» ударила меня кувшином по голове.
— Тебе больно? — встревожилась Эльма.
— Уже нет.
— Надо перевязать рану. — И она стала разрывать на полосы кусок холста, который носила с собой.
— Я видел твоих сестер. Весна-сестра подсказала, где найти тебя, — говорил Анд, пока девушка бинтовала его.
— Я так боялась. Целый день здесь слышала крики.
— Этот день я пролежал без сознания на том месте, где вышел из воды. Теперь — за мной!
— Сначала я закончу перевязку. Рана кровоточит.
— Пустяки! Если не считать, что из-за этого я так измазан.
— Почему тебя не было так долго? — спрашивала Эльма, ловко управляясь с самодельным бинтом.
— Жрец с подручными выследили бы меня, чтобы захватить вместе с тобой.
— Он уже был здесь. Искал меня… Я пряталась.
— Где ты могла спрятаться? Двери нижних этажей закрыты.
— Кроме тех, что выходят в бездонный колодец шахты, где поднимались клети с людьми. Туда и заглянуть страшно.
— И ты решилась? Ты же могла упасть!
— Сверху по-прежнему свисает канат. Я на нем повисла.
— И ты видела Жреца? Он заглядывал в колодец?
— Нет. Я заметила его из окна, когда он выходил из воды.
— Теперь он не страшен.
— Почему? Он стал добрее?
— Нет. Урун-Бурун велел мне выбрать вешнянку и привести с собой в наш стан.
— Стать пленницей? — отпрянула Эльма, бросая перевязку и поднимая с пола кинжал, еле видимый в сумерках.
— Гордячка! — примирительно сказал Анд. — Такой ценой мне удастся спасти тебя.
— Эльма никогда не станет рабыней, — отрезала девушка.
В ее голосе было столько твердости, что Анд смутился, но все же продолжал убеждать строптивую вешнянку:
— Почему пленницей? Подругой…
— Насильно? Никогда! Ты забыл, что вешние происходят от Весны Закатовой и ее «Дон-Кихота». Он улетел отважно к звездам, ушел в иное время. — И столько неодолимой воли звучало в словах Эльмы, что Анд растерялся.
И все же он продолжал убеждать вешнянку, что пойти за ним, как им захваченная, — единственный шанс уцелеть; но тщетно.
Близился рассвет. Эльма не стала заканчивать перевязку, и Анд кое-как сам закрепил концы холста. Кровотечение и само остановилось.
Оскорбленная Эльма сидела в такой знакомой Анду позе на подоконнике, обхватив колени руками, и смотрела в окно.