— В общаге телефон в лобби у входа висит, там ходят все, — объяснил я. — Если я там онанировать буду, меня комендант убьет, гарантирую.
— Правда? А что же желать?
— Что, что. Придется опять самому пробовать.
— Ты постарайся.
— Угу.
— Я просто не сексуальная сама по себе.
— Да нет, проблема не в этом, — сказал я. — Как бы тебе объяснить, тут в отношении проблема.
— У меня спина очень чувствительная, если руками тихонечко ласкать.
— Буду иметь в виду.
— Ну что, пойдем сейчас порнуху смотреть? Там такой крутой садомазохизм! — сказала Мидори.
Мы пошли в лавку, где подавали блюда из речного угря, наелись угрей, пошли в один из этих грязных кинотеатров, которых даже на Синдзюку было всего несколько, и стали смотреть кинопрограмму из трех фильмов с возрастным цензом. Мы купили газету и выяснили, что садомазохистских фильмов кроме как там нигде не показывали.
В кинотеатре стоял какой-то запах непонятного происхождения. К счастью, когда мы вошли, сразу началось то самое садомазохистское кино. Работающая в фирме девушка и ее младшая сестра, ученица старшей школы, подвергались извращенному насилию, будучи схвачены и заточены где-то несколькими маньяками. Сюжет был такой, что маньяки, угрожая, что изнасилуют школьницу, совершают всяческие жестокости в отношении старшей сестры, и та в итоге становится полной мазохисткой, а ее сестренка, которую насильно заставляют на все это в подробностях смотреть, сходит с ума. Настроение фильма было чересчур перекрученным и мрачным, да и эпизоды повторялись похожие друг на друга, так что я на середине заскучал.
— Я бы на месте младшей так не надрывалась. Я бы получше смотрела, — сказала мне Мидори.
— Да уж наверное, — сказал я.
— А тебе не кажется, что у младшей слишком темные соски для старшеклассницы, которая еще не спала ни с кем?
— В натуре.
Мидори смотрела фильм весьма увлеченно. Я подумал, что если картину смотрят с таким огненным усердием, то за вход вполне можно было бы брать и полную плату. Мидори подробно докладывала мне обо всем, что приходило ей в голову.
«Ой, бедненькая, что они с ней делают!» или «Вот звери, втроем сразу, это же вообще труба!» или «Ватанабэ, вот бы мне кто-нибудь так сделал!» Мне было куда интереснее следить за ней, чем за событиями на экране.
Во время перерыва я оглядел зал, и кроме Мидори женщин, похоже, там не было. Парень, по виду студент, сидевший рядом, увидев Мидори, отсел подальше.
— Ватанабэ, — спросила Мидори, — а ты возбуждаешься, когда это смотришь?
— Ну, бывает, — сказал я. — С этой целью такие фильмы ведь и снимают.