"В шестнадцать тридцать ближайший", - отметил Гвоздиков и быстро спрыгнул с автомата. Посмотрел на часы, висевшие посреди вокзала под потолком, и радостно подумал: "Уже шестнадцать... Через полчаса - в путь!"
И тут он почувствовал голод, страшный собачий* голод.
________________________
*Точнее, кошачий голод.
"Я же с утра ничего не ел!.. - с горечью вспомнил Гвоздиков и прислонился к стене. - Блюдечко жидкой сметаны, кусочек черствого сыра - и все!.. С восьми утра до шестнадцати ноль-ноль, кроме фальшивой мышки из папье-маше, маковой росинки во рту не было!"
Иван Иванович посмотрел по сторонам в робкой надежде увидеть, чем можно было бы поживиться, и на свое счастье узрел сидевшего в дальнем углу зала ожидания мужчину, с аппетитом уплетающего молочные сосиски. Мужчина ехал из Москвы в Хабаровск, и в Светлогорске у него была пересадка. Пошатываясь от голода и чувства неловкости за свое поведение, Гвоздиков поплелся непрошенным гостем на чужое пиршество.
Но пассажир с сосисками словно бы и не заметил пришедшего к нему попрошайку. Он продолжал уплетать за обе щеки столичные деликатесы. "Жадный молодой человек, - грустно подумал Гвоздиков,
очень жадный... Такой ни за что не угостит..."
Ивану Ивановичу захотелось рассказать жалкому скупердяю историю о мышке, которая съела однажды дюжину молочных сосисок, не поделившись ни с кем из своих братьев и сестер, и от этого в тот же день скончалась от заворота кишок. Но подумав хорошенько, Гвоздиков не стал ее рассказывать.
Пассажир, наконец, изволил заметить присутствие голодного кота и лениво спросил Ивана Ивановича:
- Что, микроба, лопать хочется? А сосиску-то заслужить надо.
И Гвоздиков вдруг у ужасу и стыду своему встал на задние лапки, протянул левую переднюю и на чистом кошачьем языке с легкой примесью светлогорского диалекта произнес: "Мррнау!.." - и подумал при этом: "Боже, как низко я пал!"
Удивленный пассажир ахнул и растерянно протянул одну сосиску Ивану Ивановичу. Крепко вцепившись в добычу коготками, Гвоздиков побрел прочь, забыв от расстройства встать на четыре лапы. "Как я мог так унизиться? думал он, шествуя сквозь толпу удивленно глазевших на него пассажиров и не замечая их. - Выпрашивать еду у какого-то ничтожества, забавляя его шутовскими выходками... Да лучше умереть с голода!.. Лучше разделить грязный мосол или ржавую селедку с каким-нибудь бродячим псом, чем есть сосиску, добытую унизительным способом!.. Прочь ее!! Прочь эту несчастную сосиску!!!" И Гвоздиков в гневе швырнул сосиску прямо в окошко дежурному по вокзалу.