Батя заинтересованно развернул стул и уселся на нем задом наперед, положив руки на спинку.
— Пять минут! Дальше сдохнет, — высказал он свое авторитетное мнение.
— Десять, — подал голос из своего угла Бык.
— Три-дэ? — не преминула втянуть в тотализатор всех остальных.
— Пять!
— Я даю десять, — подключился и Док.
— Десять. — СБ.
— Два к трем. Пять и десять. Маловато что-то вы даете?
— А сколько вы скажете?
— Я говорить не буду, а то еще воспримет мои слова как приказ…
— Тридцать, — перебил меня Килл. Дает себе фору. Не выкладывается на полную. Оставил небольшой запасик. На снайперском месте, на двух чудом уцелевших балках на стенах развалин трехэтажного здания, Килл выстоит и час, и два — столько, сколько надо до выстрела, и не промахнется. Но это потом…
Чай совсем остыл. Именно так, как я люблю, — едва теплый чай, не горячий, сладкий.
— Двадцать минут! Сдаюсь! — Батя хлопнул ладонью по столу. — Хватит!
Я покачала головой:
— Тридцать — это тридцать… считай дальше.
— Да ну вас! Сумасшедшие! — в Батином голосе непонятно, чего больше, — восхищения или удивления. Наверное, в равных пропорциях. В лесу после приземления без Бати мы бы не выжили. Выжал нас, как лимоны, но вывел. Обошел и засады, и лжепартизан. Нюхом чуял, по ветру ориентировался — тогда для нас он был и командир, и бог. Чего же теперь?
— Люди же так не могут!
— А мы и не люди, — рассмеялась я, чуть не подавившись чаем. — Кстати, ты тоже. Так что привыкай. И ты еще Самурая за работой не видел!
* * *
На КП штурмового авиаполка уже подводили итоги этого обычного дня войны. Немец жал, из двадцати двух самолетов, бывших в наличии на утро, к этому времени в строю оставалось семнадцать. Несмотря на это, майор Шудренко был доволен: работали над своими, над передком, немецких истребителей почему-то не было и два подранка смогли дотянуть до аэродрома, еще два сбитых пилота уже доложились от подобравших их пехотных частей.
— Товарищ майор! — Подбежавший дежурный, молодой лейтенант из недавнего пополнения, лихо козырнул. — Из штаба дивизии звонят. Срочный вылет запрашивают.
Через несколько минут помрачневший майор повернулся к уже подтянувшимся комэскам.
— Танкачи наткнулись на новые немецкие ганки. Наших коробок уже почти не осталось. Пэтэошники еще держатся. Летим все.
— А что за танки, товарищ майор? — спросил комэск-1, старший лейтенант Хабаров.
— Прилетим-увидим-сожжем. Не впервой, Володя, — с улыбкой сказал его коллега и закадычный друг, комэск-2.
— Отставить хиханьки, Василий, — осадил его майор. — Раз танки новые и авиаразведка о них не сообщала — значит, истребители их плотно прикрывают. Потому мы их не видим уже третий день. Так что прилетим и еще неизвестно, на что насмотримся.