— Есть другое мнение на этот счет?
— Так точно. Рапорт приложен к настоящему докладу.
— Ваше мнение об этом предложении?
— Излишне. Создавать особую авиагруппу для охоты конкретно на «охотников за колоннами» не имеет смысла — времени потратим много, а толку чуть. Ну, поймаем мы их, ну уничтожим — и что? Немцы новую группу сварганят и ее снова придется ловить. Поэтому мое мнение остается прежним — лучше исправить выявленные огрехи во взаимодействии авиации и наземных войск, исправить недочеты в тактике действий зенитных самоходок. Не спорю, это сложнее, и немедленного эффекта не даст, но в дальнейшем сильно снизит потери и среди зенитчиков, и в маршевых колоннах.
Закончив свой монолог, аналитик немного подумал и добавил:
— А вот схему эшелонирования, возможно, стоит перенять. И приемы тесного взаимодействия истребительной, бомбардировочной и штурмовой авиации — тоже, хотя оба эти вопроса требуют более детального анализа…
Саня
— Внимание, Сокол-34! Квадрат… группа новых штурмовиков.
— Принято! — Борис Глинка покачал крыльями своего «суперрояля», как называли немцы ЛаГГ-7. Все двенадцать ЛаГГов, форсируя двигатели, с набором высоты пошли в названный квадрат. Несколько отставая, туда же устремился целый полк Яков.
Ника
После четырех дней полноценного отдыха мозги опять затребовали работы. Происходящее в партизанском отряде выглядело странновато на фоне моих сведений про деятельность партизан и диверсантов в тылу у немцев. Еще зимой в Центре произошли кардинальные изменения в тактике. Группы стали разделять на диверсионные и разведывательные, и не потому, что было много народу, а из-за разницы в функциях. Разведка — это, прежде всего, работа с агентурой, подбор кандидатов, фильтровка и анализ данных, наблюдение и еще раз наблюдение. До рези в глазах, до одури. Диверсант же — это акции, умение «выстрелить из палки» и «взорвать кирпичом». Требовать от партизан, которые в большинстве своем «от сохи», работу разведки и диверсии было, на мой взгляд, непрофессионально. Благо, что Старинов и Судоплатов меня в этом активно поддержали. На момент Выборга, по моим скромным данным, в тылах работало более трех тысяч диверсионных групп и около тысячи двухсот агентурных. Из них почти две трети — выпускники Центра и ускоренных курсов при Центре. Отказ от «рельсовой войны» и передача диверсий на железных дорогах Литовцеву стали поворотным пунктом в партизанской войне. С полетевшим к черту графиком подвозки резервов немцы не решались выйти на оперативный простор, постоянно оглядываясь в ожидании выстрела в спину. Диверсионно-снайперские группы были страшным сном немецкого командования. Наша последняя акция была верхом наглости, но по сути ничего сверхъестественного мы не сделали. Тут все получилось благодаря слаженной работе отряда Мельникова и разведки Кузнецова. А мы только приехали-постреляли-уехали. Делов-то!