Вы слышали ответы подсудимой, а также свидетельства еще нескольких человек. Вы уже знаете, что она — очень способная молодая женщина, воспитанная на строгих религиозных принципах, и что с двадцати трех лет она должна была самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. С того времени — а сейчас ей двадцать девять лет — она прилежно работала, и, безусловно, в ее пользу говорит тот факт, что совершенно законным путем она добилась независимости, не беря взаймы и не получая ничьей помощи.
Она откровенно рассказала нам, как глубоко была привязана к Филипу Бойзу и как в течение долгого времени не соглашалась быть его любовницей. Объективных причин, по которым он не мог бы жениться на ней, не существовало, — очевидно, он был принципиальным противником формального брака. У вас есть свидетельства Сибил Мэрриотт и Эйлюнид Прайс о том, что подсудимая чувствовала себя из-за этого глубоко несчастной, а также о том, что пострадавший был очень красивым и привлекательным мужчиной и устоять перед его уговорами для многих женщин оказалось бы весьма трудным.
Во всяком случае, в марте 1928 года подсудимая, измученная, как она заявляет, постоянными просьбами и требованиями, уступает ему и дает согласие на интимную жизнь.
Возможно, вы совершенно справедливо считаете, что делать этого было нельзя. Даже учитывая незащищенность этой женщины, вы понимаете, что личностью с твердыми моральными устоями она не была. И сколько бы ни стремились некоторые писатели придать блеск так называемой свободной любви, этот блеск остается ложным.
Сэр Импи Биггс, используя все свое красноречие в интересах клиента, изобразил этот поступок Хэрриет Вейн в излишне розовых тонах: он говорил о самопожертвовании, напоминал, что в подобной ситуации женщина всегда платит большую цену, чем мужчина. Я уверен, что вы, достаточно хорошо зная жизнь, не сочтете это убедительным и, возможно, подумаете, что, не будь Хэрриет Вейн до определенной степени испорчена нездоровым влиянием своего окружения, она просто исключила бы Филипа Бойза из числа своих знакомых.
Но, с другой стороны, вы не должны забывать, что аморальный образ жизни — это одно, а совершение убийства — совсем другое. Впрочем, если вы подумали о том, что один шаг, сделанный по пути греха, облегчает последующие, вы не должны придавать слишком большое значение этой мысли. Вы вправе только принять ее в расчет, но не должны допустить предубежденности.
— Будем надеяться! — Фредди Арбатнот подтолкнул лорда Питера Уимзи, который выглядел воплощением уныния. — Черт возьми, если каждое маленькое развлечение считать шагом к убийству, нужно было бы перевешать половину человечества, дабы та не расправилась с другой его половиной.