— Бог мой! — воскликнул Уимзи, звоня в колокольчик. — Самые искренние поздравления и пожелания и все такое прочее. Это уже долго длится, не так ли?
— Да, — сказал Фредди, — да, долго. Видишь ли, проблема заключается в том, что я христианин, был крещен и все такое, хотя я вовсе не примерный христианин — я всего лишь сижу в церкви на нашей семейной скамье и захожу туда только в Рождество и подобные праздники. Только их, кажется, больше смущает то, что я иноверец. А это такое дело, что его уже не исправишь. И, кроме того, еще сложности с детьми — если, конечно, они будут. Но я объяснил, что мне все равно, кем они их будут считать, и ты же знаешь, мне действительно все равно, тем более это будет только полезно для них — оказаться в одной компании с Ливи и Голдбергом, особенно если у мальчиков будут какие-нибудь способности по финансовой части. А еще я покорил старшую леди Ливи словами, что я служу почти семь лет, чтобы добиться Рахили. Довольно остроумно, ты не находишь?
— Еще два виски, Джеймс, — сказал лорд Питер. — Это было блестяще, Фредди. Как ты додумался?
— В церкви, случайно, — ответил Фредди, — на свадьбе Дианы Ригби. Невеста опоздала на пятьдесят минут, я искал, чем заняться, а кто-то оставил на скамье Библию, и я наткнулся на это место, о Старом Лаване — он был довольно-таки несговорчив, не правда ли? — и я сказал себе: «Надо это обыграть». Я так и сделал, и старая леди была этим необыкновенно тронута.
— Короче говоря, ты теперь устроен, — сказал Уимзи. — Что ж, выпьем за это. Я буду твоим шафером, Фредди, или все будет происходить в синагоге?
— В общем да, в синагоге. Мне пришлось на это согласиться, — признался Фредди, — но я думаю, что в этой церемонии друг жениха тоже принимает участие. Ты ведь постоишь возле меня, старина? Только не забудь, что шляпу снимать нельзя.
— Я запомню, — пообещал Уимзи, — а Бантер объяснит мне процедуру. Он должен ее знать. Он все знает. Но, Фредди, ты ведь не забудешь об этом маленьком расследовании?
— Не забуду, дружище, честное слово. Я сразу же тебе сообщу, как только сам что-нибудь разузнаю. Но я почти уверен — там что-то было.
Уимзи нашел в этом некоторое утешение. Во всяком случае, он настолько пришел в себя, что вновь стал душой довольно сдержанного веселья в доме у герцога Денверского. Герцогиня Хелен даже довольно едко заметила герцогу Денверскому, что Питер уже стар, чтобы изображать шута, и ему пора бы воспринимать вещи серьезнее и немного остепениться.
— О, я не знаю, — сказал герцог. — Питер таинственный парень, никогда не угадаешь, о чем он думает. Он меня вытащил однажды из сложного положения, и я не собираюсь вмешиваться в его жизнь. Оставь его в покое, Хелен.