Туристам повезет едва ли. На робкий стук ворота отопрет старый армянин Ваан с ложнобиблейским лицом, которое перекосится от злобы, когда он узнает, чего от него хотят. Он затрясет зачехленным в сванскую шапочку лысым черепом, замашет худыми кулаками и зашамкает проклятьями на наждачной палестинской смеси. Сцена выйдет буйно живописной, и, что ни говори, некоторое представление о нравах туристы получат. Жаль только, что Ваан не изобразит им на своем алюминиевом английском истошное why did you bring a girl!!!, чуть не сделавшее меня импотентом.
Далее в плане экскурсии значится обед в ресторане "Таверна" на улице Патриархии. Отправимся туда и мы с товарищем.
Должен сразу отметить, что в общественных местах с Эйнштейном появляться конфузливо. Он так нагло и откровенно разглядывает женщин, так неприкрыто вперивается стекляшками береевских очков им в жопу, громко ее при этом обсуждая, что мне хочется поскорее отмежеваться и крикнуть: "Я тут ни при чем!". Женщины и без того склонны подозревать во мне грубость. Моя странная внешность вечно вводит их в заблуждение. Мне говорили, что я похож на итальянского фашиста, что мне пошло бы имя Бахыт Кенжеев, что мое место в чеченской мафии. И череп у меня лысый как коленка. Как бы там ни было, я знаю по опыту, что на первый взгляд вызываю в женщинах настороженность. А тут еще это чудовище рядом. Орет:
- Зильбер, зацени какая птичка! Вон за тем столиком. Видишь?! С двумя старперами.
Я стыдливо поднял глаза от пепельницы.
Не знаю, о каком таком инфернальном изгибе трактовал Митя Карамазов, но для меня вся дьявольская прелесть сошлась в изгибе губ Махи обнаженной с одноименной картины Франсиско Гойи. Не следует думать, что другие изгибы Махи ускользнули от моего внимания, - я изучал их все годы отрочества, но, если говорить об инфернальности - а именно об этом свойстве изгибов у нас без дураков идет сейчас речь, то я готов восклицать вновь и вновь, и, может быть, даже с легким стоном: "О, эти губы!.."
Так вот, стыдливо, повторяю, подняв глаза от пепельницы, я сразу узнал - по любимым губам - девушку своей мечты и поспешил предупредить Эйнштейна:
- Молчи, козел! Она - русская!
Я собирался объяснить, почему я в этом так уверен, как вдруг девушка встала (на ней был джинсовый комбинезон, а я их обожаю) и, подхватив сумочку, направилась в дамскую комнату.
- Щас проверим, - сказал Эйнштейн. - А за козла ответишь!
Ему я уже ничего не успею объяснить. Читателю же - с удовольствием! Дело в том, что два пожилых солидных господина, от чьих столика поднялась и направляется в нашу сторону девушка с губами гойевской Махи, это профессора кафедры славистики иерусалимского университета: лермонтовед Вайскопфф и пушкинист Шварцкопфф. И, кроме, как по-русски, беседовать они могут разве что, на церковнославянском. Лингвистический тест, таким образом, прозвучит, по меньшей мере, неуместно.