В актовом зале молодой длинноволосый парень в малиновом жилете с логотипом кабельного телевидения (несомненно, оператор) расставлял аппаратуру – штатив с камерой и два светильника. Работал он сосредоточенно: расставит – посмотрит, переставит – снова посмотрит, снова переставит. На меня он не обратил внимания. Чтобы не мешать процессу, я вышел в коридор и тут же наткнулся на директора, рядом с ней стояла незнакомая девушка с птичьим личиком, обрамленным россыпью афрокосичек. В руке девушка держала большой блокнот в желтом кожаном переплете. Вместо закладки она использовала ручку.
– Это Виолетта, корреспондент. – В нарушение правил этикета Эмилия Леонардовна первой представила девушку. – А это наш гимназический эскулап, врач высшей категории Коновалов Сергей Юрьевич.
«Врач в\к Коновал Сер Юр», – записала Виолетта.
«Почему только врач высшей категории? – подумал я. – Можно было бы и кандидатом наук обозвать». На самом деле никакой категории у меня не было. Не удосужился получить. Вернее – мог бы, но не захотел. Для второй категории нужно иметь три года стажа работы по аттестуемой специальности, написать отчет, пройти тестирование и чисто формальное собеседование. Ничего особенного, но мне как-то не хотелось называться «врачом второй категории». Кому как, а мне этот «титул» не по душе. Особенно смешно он смотрится в сочетании с фамилией. «Врач второй категории Коновалов». Смешно. Да и вообще, «вторая категория» в представлении нашего народа это что-то такое, низкосортное. Лучше никакой категории не иметь. Лучше сразу первую.
В поликлинике работали два врача – невропатолог и ортопед, которые принципиально не получали категории. Невропатолог, имевший в анамнезе две черепно-мозговые травмы и менингит (так вот бывает, и не надо сразу же вспоминать сапожника без сапог) был вообще очень странным человеком.
– Не дали сразу высшую – так пошли они на хрен! – говорил он, объясняя причину своего нежелания аттестоваться.
«Они» не настаивали. Аттестация – дело сугубо добровольное. Хочешь – получай категорию, не хочешь – не получай.
У ортопеда были более веские причины.
– Человека губит не маленькая пайка, а большая, – вспоминала она старый лагерный принцип. – Чего ради я должна напрягаться, отчет писать? Унижаться за мизерную прибавку?
У каждого свои резоны. Некоторые считают, что лучше за рубль лежать, чем за два бежать.
– Я пока вас оставлю, – продолжила Эмилия Леонардовна. – Обсудите детали вашего сотрудничества.
– Пойдемте в зал, – предложил я, когда директор ушла.
Мы хотели сесть в первом ряду, но оператор попросил нас сесть за стол на сцене, чтобы он смог «окончательно настроить камеру».