— В каком смысле?
Спросив, я вдруг ощутила, как меня охватывает странная надежда.
В конце концов, не стал бы он спрашивать, все ли у меня в порядке, если бы не заметил мою ненормальность. Это значит, что он оказался способен увидеть, что я изменилась, — то, что неспособны были заметить все, кто меня окружал.
— Эээ… как бы это сказать? Ты как-то словно «отключилась»… или нет, я не уверен, но ты как будто была вне обычной повседневной жизни…
Он говорил запинаясь. Он вообще ничего не понял.
— Эээ… если это мне просто кажется, то проехали. Прости, что несу черт знает что.
Похоже, ему было неловко; он собрался уходить.
— …Погоди секунду.
Я остановила его. Он чуть склонил голову и взглянул на меня.
— Эээ…
Остановить-то я его остановила, но что говорить теперь?
Но послушайте — он же смог увидеть, как я «отключилась», хоть я и улыбалась в той полной одиночества комнате.
— …Я всегда веселая?
Если он ответит на это так же, как все, значит, он такой же, как все.
А, я слишком многого ждала. Я так надеялась, что он скажет «нет», что он понимает меня.
— Ага. Ну… да, выглядишь ты всегда веселой, — нерешительно произнес он.
После этих слов меня охватило разочарование; я тут же потеряла к нему интерес, даже возненавидела его. Такое резкое, как колебание маятника, изменение моих чувств удивило даже меня саму; видимо, это из-за того, что я слишком многого ждала.
Но тут он, которого я ненавидела, добавил еще:
— Ты правда очень стараешься, да?
Маятник качнулся в другую сторону, ненависть вывернулась наоборот. Лицо не успевало отразить все эти изменения, лишь по сердцу разлилось тепло.
Очень стараюсь. Очень стараюсь в ы г л я д е т ь в е с е л о й.
Это правильно. Гораздо правильнее, чем отрицать.
И я — влюбилась.
Да, я прекрасно понимаю. Это всего лишь удобное предположение. Он всего лишь сказал «ты правда очень стараешься, да?», это совершенно не значит, что он меня понимает. Я знаю. И все же — эта моя мысль не идет из головы.
Сперва я думала, что мои чувства быстро пройдут. Но они, наоборот, росли и скоро выросли до таких размеров, что их уже не вернуть назад. Они громоздились, как снежный ком, который не хочет таять, пока не обволочет мое сердце полностью. Я знала, что если так пойдет дальше, Кадзуки Хосино станет для меня всем, но меня это не тревожило, уж не знаю почему.
Ведь он спас меня из той полной одиночества комнаты и рассеял мою скуку.
Если бы он исчез из моего сердца, уверена, все снова стало бы как раньше.
Я бы вернулась в ту комнату, где была прежде совсем одна.
Мой мир переменился с такой легкостью. То, что мне раньше было скучно, выглядит какой-то ложью. Мои чувства словно подключились к мощному усилителю. Я радуюсь просто оттого, что здороваюсь с ним. И в то же время печалюсь, что могу лишь здороваться с ним. Я радуюсь оттого, что говорю с ним. И в то же время печалюсь, что могу лишь говорить с ним время от времени. С моим сердцем явно что-то не в порядке, ему трудно и хорошо.