Если все, что говорит Моги-сан, — правда, то я безнадежный идиот. Не заметить, что моя любимая изменилась. Не заметить, что мою любимую подменила Мария. Проблема не в ней, проблема в том, что я не могу управиться с собственными чувствами.
Говорят, любовь слепа. Но это уже за гранью.
Фальшивка.
Любовь, которую я чувствовал так невероятно долго, оказывается фальшивой.
Именно поэтому я не могу принять. Я не могу принять, что она — «Ая Отонаси». Как только я это приму, любви придет конец.
— Я люблю Моги-сан! — заявляю я; для нее это, должно быть, звучит как объявление войны.
Она молча опускает глаза.
Это сейчас было худшее признание в любви, какое только может быть. Признаваясь, я даже не думал о партнерше. Я думал лишь о том, чтобы отрицать то положение, в котором очутился.
Я сжимаю кулаки еще сильнее. И все же — я обязан это сказать.
— Если ты настаиваешь, что ты Мария, — докажи!
Какое-то время она продолжает смотреть в землю.
Потом решительно поднимает голову и заявляет:
— Кадзуки. Даже если ты сдашься «Комнате отмены», моя миссия не изменится. Поэтому сперва я собиралась тебя отпустить. Но в конечном итоге я все-таки не хочу этого делать. Не хочу, чтобы ты упал на колени из-за такой ерунды.
Она хватает мою правую руку. Мой взгляд, блуждая, утыкается в ее лицо. Она смотрит мне прямо в глаза.
— Поэтому сейчас ты поймешь, что я — не кто иная, как «Ая Отонаси».
Она ведет мою руку к своей груди.
— Ч-что ты?..
— Я «шкатулка», — презрительно выплевывает она. — Поэтому я не то же, что человек по имени «Касуми Моги».
— Твое «желание» по-прежнему исполняется, так ведь? Если так, то у Касуми Моги то же самое! Даже если ты покажешь мне твою «шкатулку», это еще не доказательство, что ты «Ая Отонаси»!
Она качает головой.
— Во многих сказках есть феи, которые выполняют единственное желание, помнишь? Когда ты слышал такую сказку, у тебя никогда не возникала мысль: «Почему бы не пожелать просто бесконечное число желаний?»
Я киваю. Если так сделать, действительно получишь неограниченные желания. Я об этом думал уже.
— Немного неловко об этом говорить, но мое желание похоже на это, — говорит она таким тоном, словно смеется сама над собой. — Мое желание было — «Хочу исполнять желания других». Я стала созданием, исполняющим желания.
— Это же…
Совсем как «шкатулка».
Но, по-моему, это очень благородное «желание». Почему же она так насмешливо улыбается?
— Но я не смогла полностью поверить в то, что оно сработает. «Шкатулка» не смогла выполнить мое «желание» полностью. Всякий, кто использовал меня, «шкатулку», исчезал. Потому что «шкатулка» угадала мое сомнение, мою мысль, что «ж е л а н и я н е м о г у т т а к п р о с т о и с п о л н я т ь с я в р е а л ь н о м м и р е».