― Атанда! Ноги делаем! Всех в тачку!
Пятнистые подхватили раненых, потом я увидел, как, взмахнув серебряным крылом, в «гелендваген» полетел все еще скрученный собственной проволокой Мерин.
А потом я увидел Прокопчика. Во всей красе.
Наши похитители то ли забыли, то ли поленились сковать хромого, да еще находящегося в бессознательном состоянии инвалида. И он им показал, что такое жажда жизни. Как только пришел в себя.
Нет, мой помощник не стал вступать в неравную схватку с превосходящим силами противником. Он разумно предпочел ретироваться ― в сторону, противоположную полю битвы. И скажу вам, даже несмотря на всю безнадежность моего собственного положения, я следил за этим забегом как завороженный.
Подобно лермонтовскому Гаруну, Прокопчик бежал быстрее лани. Быстрей, чем заяц от орла. Хотя, не в пример струсившему горцу, бежать ему приходилось в гипсе. Этот чертов гипс разваливался прямо на глазах у изумленных наблюдателей, разлетаясь комьями, как снег из-под копыт несущегося во весь опор скакуна. И беглец не сбавлял скорости.
Да, Прокопчик делал все, что мог. Но силы были не равны. Один из «гелендвагенов» с еще распахнутыми дверями, размахивая ими на ходу, как огромными черными крыльями, двинулся в погоню, с ревом набирая ход. Почти в то же мгновение и меня сграбастали в охапку мощные пятнистые руки, волоча ко второй машине.
Непонятно зачем, на голом инстинкте, я также начал вырываться в надежде хоть одним глазком засвидетельствовать последние секунды жизни моего друга и напарника. И тут снова, как уже не раз случалось за этот, будь он трижды неладен, вечер, события замелькали на пределе возможностей человеческого восприятия.
Прокопчик летит в ошметках гипса.
Черный ворон «гелендваген» кружит прямо над ним.
Откуда-то из подворотни с жутким грохотом, в облаке едкого чада выруливает мотоцикл с закованным в кожу седоком.
Меня запихивают в машину, я отчаянно упираюсь, до хруста выворачивая шею, ― мне позарез нужно видеть, что происходит там, впереди. И я вижу.
Мотоциклист ровняется с Прокопчиком. Он делает ему знаки, предлагая запрыгнуть на заднее седло.
В последнем припадке отчаяния я зубами вцепляюсь в держащую меня мертвой хваткой руку. И буквально на мгновение она ослабевает. Я все еще могу наблюдать за происходящим.
«Гелендваген» горой нависает над мотоциклистом, а Прокопчик все никак не может изловчиться вскочить ему за спину.
Меня бьют по голове прикладом автомата.
Время останавливается.