Расслабленно выгружаясь из машины у своего подъезда, я мечтал об одном: поскорее добраться до койки. Но когда через каких-нибудь пару минут открыл дверь в свою квартиру, оказалось, что воспользоваться собственной кроватью не могу: на ней, подложив под спину сразу две подушки, удобно устроился старший опер нашего райотдела полиции Харин.
Я застыл на пороге.
Переутомленное сознание воспринимало окружающий мир порционно, не в силах зафиксировать панораму в целом.
Поэтому следом за Хариным я сначала увидел зама начальника того же райотдела по розыску Мнишина. Он сидел на табуретке у окна, уперев кулаки в колени, как Бонапарт на походном барабане.
Потом ― сорванную почему-то оконную занавеску, зацепившуюся о верхний шпингалет распахнутой настежь балконной двери.
И только после этого до меня дошло, что вообще все в квартире перевернуто вверх дном: выпотрошены ящики письменного стола, вывалены вещи из платяного шкафа, картины содраны со стен, а пол усыпан растрепанными книгами и бумажными листками, как на картине Репина «Арест пропагандиста».
Устало прислонившись к притолоке, я нашарил в кармане сигареты, закурил и, пустив в сторону незваных гостей струю дыма, со всей возможной нелюбезностью поинтересовался:
― Чем обязан?
― А можно не дымить? ― закашлявшись, недовольно попросил Мнишин.
― Понятно, ― кивнул я. ― У моей жилплощади появился новый хозяин. Меня уплотнили по приговору суда или так, руководствуясь революционным правосознанием?
― Каким образом у тебя в квартире оказалась гражданка Шахова? ― бухнул Харин, пронзительно (так ему казалось) на меня глянув.
Вот оно что.
Ну, поехали, посмотрим, кто кого! И произнес с некоторой долей вызова и даже торжественности:
― Я предоставил ей половое убежище.
― От кого? ― явно не оценив юмора, резко подался вперед Мнишин.
Табуретка под ним так угрожающе заскрипела, что я испугался, как бы он не упал. Ему и в голову не пришло, что я таким образом пытаюсь иронизировать. Следовало подбавить перца.
― Видите ли, девчушка жаловалась на отсутствие внимания со стороны мужского населения… ― начал я с игривой интонацией.
Моим собеседникам надо было ясно дать знать, что им придется найти весомые аргументы, чтобы заставить меня вести разговоры, напрямую связанные с моей работой, а тем более с личной жизнью.
― Прекрати паясничать! ― сердито стукнул кулаком по коленке Мнишин. ― Сегодня утром Шахова выпрыгнула с твоего балкона и насмерть разбилась. Ты собираешься нам что-нибудь объяснить или, как говорится, проедем к нам?
Вот это аргумент так аргумент. Весомее некуда.