― Наработки? ― переспросил я. ― Ну, это небось государственная тайна. Даже не смею спрашивать. А вот как насчет обещанного? Насчет того, что там еще эта Светка рассказала? Помнится, твой хозяин…
Малая перекосило.
― Мне он такой же хозяин, как вам. Называется клиент.
― Ладно, ладно, не гоношись, ― миролюбиво согласился я. ― Какая разница? Главное, он обещал мне еще какие-то подробности.
Впервые на моей памяти лицо пензенского приятеля посетила ухмылка. Сдается, на сей раз ему было даже приятно ответить на мой вопрос.
― А никаких больше подробностей. Мать говорит: вдруг разрыдалась, прямо на родительских глазах вытащила из сумки недопитую бутылку водяры, засосала ее до конца и заперлась в своей комнате. Слава богу, говорит, они с отцом после этого всю ночь не спали: под утро услышали шум, вломились в сортир, а она там висит. Еле откачали.
Малой-Малай решительно направился к двери, но на середине пути все-таки слегка замедлил шаг и наконец остановился. Вернулся к столу и небрежно кинул передо мной визитку. Заранее, как я отметил, приготовленную.
― Вот мой мобильный. Звоните… если еще что потребуется.
И как писали в старинных романах, пустив эту парфянскую стрелу, удалился прочь. Оставив-таки в моей душе неприятный осадок ― этакое чувство недоделанности, недосказанности, как будто я еще мгновение назад знал что-то важное, да вдруг забыл.
Вот тут-то словно рулеточный шарик пробежал по неведомому кругу ассоциаций и остановился аккурат на цифре «5». Я наконец вспомнил то, что никак не давалось: сегодня в пять вечера собирался быть дома доктор-психиатр Ядов. И значит, есть возможность продолжить так не вовремя прерванную давеча беседу.
Правда, часы показывали уже без двадцати минут шесть, а прямо передо мной лежала весьма интригующая флэшка, но я рассудил, что она-то как раз никуда не денется, а вот Ядов может запросто. И был прав: в тот момент, когда я, скорым шагом пролетев половину двора, оказался вблизи его подъезда, доктор как раз из него выходил, причем не один.
Настолько не один, что я, едва на полном ходу успев затормозить, свернул в сторону на девяносто градусов, чтобы укрыться за припаркованным у тротуара минивэном с надписью «Обеды на дом»: профессор был с дамой.
Вот тебе и анахорет, больничный затворник!
На Викторе Петровиче был лет двадцать как уже вышедший из моды синий шерстяной двубортный костюм, на женщине ― темная накидка и черная шляпка с вуалеткой: такую я видел последний раз на своей старой тетке Наталье, когда она в конце шестидесятых наконец впервые после нэпа выбралась к нам из Мариуполя.