Он поманил пальцем Ингрид и заказал коктейль.
Ингрид была мастерицей своего дела, и коктейль получился отличный. Максимилиан понял это уже по цвету, только взглянув на бокал. Он разорвал пакетик, достал соломинку и один конец опустил в красноватую жидкость.
В баре тихо звучала музыка, рассеянный мягкий свет сочился сквозь маленькие дырочки металлических плафонов, вделанных в потолок. Круг для танцев, выложенный цветным стеклом, подсвеченный снизу электрическими лампами, тоже излучал свет — оранжевый, светло-синий, зеленый, фиолетовый.
Туристы наконец удалились, и теперь уже ничто больше не раздражало Фака, напротив, и музыка, и рассеянный свет действовали на него успокаивающе.
Неожиданно к нему подошла молоденькая официантка:
— Господин Фак, вас просят к телефону.
Эта официантка работала в «Парамоне» недавно и потому обратилась к нему так официально, все же другие называли его просто — Мак. Это пошло с легкой руки Ингрид, которая перекроила на свой лад не только имя Максимилиана, но и свое, сделав его таким же коротким и энергичным — Ин.
Фак слез с высокого круглого сиденья у стойки и направился в телефонную будку.
«Кто бы это мог быть? Шеф? Что-нибудь не в порядке со статьей?» — подумал он и сказал в трубку:
— Фак слушает.
— Здравствуй, Мак!
— Черт побери! Иоганн? Здравствуй, дружище! Откуда ты?
— Из Зальцбурга. Мак, мне очень нужно увидеться с тобой.
— Когда ты уезжаешь?
— Я улетаю завтра, в шестнадцать сорок.
— Что у тебя — пожар?
— Что-то в этом роде. Ты мне очень нужен, Мак.
— Где тебя найти?
— Я остановился в отеле «Хаусзальцбург».
— О’кей! — Фак повесил трубку, спустился в бар.
— Где Ингрид? — спросил Максимилиан у Стеллы.
— Она у себя, готовится к выступлению.
У Ингрид был слабенький, но приятно звучащий в микрофон голосок. Она делала только первые шаги на эстраде и относилась к этому со всей серьезностью.
Фак зашел в комнату для переодевания. Ингрид стояла перед зеркалом в коротенькой нейлоновой рубашке и длинных белых чулках.
— Ин, я должен поехать в Зальцбург.
— Сегодня?
— Нет, завтра на рассвете.
— Когда ты вернешься? — спросила Ингрид.
— Черт его знает, но задерживаться я там не собираюсь, будь спокойна. — Фак подошел к девушке, и она подставила ему щеку для поцелуя.
Фак решил немного пройтись, подумать.
Он вышел на Штефанплац. Улицы уже пустели, и машин стало меньше. Они проносились с огромной скоростью, обдавая запахом бензина, и только на перекрестке, остановленные светофором, на минуту застывали, сверкая лаком в свете ярких витрин.
Фак никак не мог найти ответа на вопрос: зачем он так срочно понадобился Иоганну? Иоганн Мирбах, как и Фак, был журналистом, и их дружба, начавшаяся в плену, все еще продолжалась. Правда, в последние годы они виделись редко. От Вены до Гамбурга, где жил Мирбах, не такое уж маленькое расстояние, чтобы часто ездить друг к другу, да и время шло, а оно не сближает людей, если они живут в разных странах. И все-таки он должен съездить.