Четверо жрецов непроизвольно отодвинулись от Хумоса. Нефертеп решил переждать, пока пройдет гроза.
— Этот женоподобный хотел нас уничтожить! — воскликнул Хумос, воздев руки к небу. — Негодяй! Какое счастье, что мы наконец избавились от злосчастного царя!
Взгляд, брошенный Нефертепом, предупредил его, что дальше говорить в том же духе опасно. Он и так сказал много лишнего. Хумос замолчал и провел рукой по своей лысой, блестящей от пота голове.
В ответ на его громко высказанное презрение к фараону, олицетворявшему бога независимо от того, жив он или мертв, присутствующие только пожали плечами — они презирали покойного долгие годы. Юный Пасар, притаившийся в своем убежище, судорожно сглотнул. Если он расскажет об этом своему отцу, то получит такую взбучку, какую не получал еще в своей жизни.
— Хочу напомнить вам, что не он один виноват в наших бедах. Эта блажь о едином боге Атоне пришла в голову еще его отцу, Аменхотепу Третьему, — заметил один из жрецов Амона, которого звали Паасу.
— Это так. Но все-таки больше всего мы пострадали именно за время царствования Эхнатона, — не согласился с ним Нефертеп. — Одиннадцать лет унижений и тяжких преследований! Ужасная бедность! И никто не вернет нам наших привилегий после его смерти. Но в конце концов, есть способы переубедить Сменхкару, этого юношу, который станет преемником Эхнатона, — надо заинтересовать его в отмене культа единого бога — Атона. Народ недоволен. На востоке царство потеряло сирийские провинции. Царь страны Куш, расположенной на юге, больше нас не уважает. В некоторых частях Верхнего и Нижнего Египта не платятся налоги. Хоремхеб не может мириться с такой ситуацией.
— Уважаемый Нефертеп, ты предлагаешь пригрозить будущему царю вторжением армии?
Пасар, который лежал в это время, скрючившись в три погибели, на ворохе надушенного белья, вытаращил от ужаса глаза. Такие имена! Регент Сменхкара! Грозный военачальник Хоремхеб! Даже его отец произносил эти имена с дрожью в голосе! А то, что они говорили об умершем фараоне… Осквернитель! Пасар подумал о царевнах, особенно о третьей, Анхесенпаатон, которой он восхищался много раз во время царских процессий. Она была прекрасней цветка лилии.
— Пригрозить — это слишком громко сказано. — Нефертеп слегка улыбнулся. — Я всего лишь поясню ему, выказывая глубочайшее уважение, естественно, что, правя царством, лучше опираться на поддержку армии, народа и священнослужителей.
Слуги снова наполнили кубки.
— Я буду удивлен, если Хоремхеб согласится на это, — заметил Хумос, посерьезнев. — Он вознесся благодаря Эхнатону. И предан культу Атона. Он не сможет так легко отречься от этого.