. Благодаря французскому священнику Эмерику Пико, в 1123 году совершившему паломничество в Компостелу, этот путь и ныне в точности тот же самый, по которому в Средние века прошли в числе прочих Карл Великий, святой Франциск Ассизский, королева Изабелла Кастильская, а в наше время — папа Иоанн XXIII.
Дело в том, что Пико написал о своем путешествии пять книг, представленных как произведения папы Каликста II, ярого приверженца св. Иакова, а потому и получивших позднее название «CodexCalixtinus». В Книге Пятой Пико перечисляет природные приметы, источники, больницы, постоялые дворы и города, которые встречаются на протяжении пути. Руководствуясь заметками Пико, общество «LesAmisdeSaint-Jacques», то есть «Друзей святого Иакова», следит за тем, чтобы все вехи этого пути, помогающие паломникам ориентироваться на местности, не пришли в упадок и сохранились в своем первозданном виде.
В XII веке образ Сантьяго пригодился испанцам, когда началась Реконкиста — война с маврами, захватившими полуостров. Вдоль Пути Сантьяго появилось несколько военно-религиозных рыцарских орденов, и прах апостола превратился в могущественный, хотя и невещественный талисман, помогавший дать отпор мусульманам, а те, в свою очередь, уверяли, будто у них есть бесценная реликвия — рука самого пророка Магомета. Когда же Реконкиста победоносно завершилась, рыцарские ордены приобрели такую силу, что стали представлять угрозу для самого государства, и, чтобы не допустить розни между ними и аристократией, пришлось вмешаться «католическим государям». По этой причине стал мало-помалу забываться
Путь Сантьяго, и если бы не редкие всплески художественного гения — такие как картина Бунюэля «Млечный Путь» или «Странник» Хуана Маноэля Серрата, — мало кто сейчас помнил бы, что этим путем проходили тысячи людей, которые впоследствии заселили Новый Свет.
Городок, в который я приехал, будто вымер. После долгих поисков я набрел на маленький бар, помещавшийся в старинном здании эпохи средневековья. Хозяин, не отрывая глаз от телевизора — шел какой-то сериал, — сообщил мне, что сейчас сиеста и только полоумный решится высунуть нос на улицу в такую жару.
Я заказал прохладительного, уставился на экран, но мысли мои были далеко. Я думал о том, что через двое суток мне на исходе XX столетия суждено будет получить частицу великого человеческого опыта — того самого, что вел Улисса от Трои, Дон Кихота — по Ламанче, Орфея и Данте заставил спуститься в преисподнюю, а Христофора Колумба — пуститься на поиски Америк. Я же намеревался отправиться к Неведомому.