- Мне надо скорее идти,- говорит она,- пока темно. Я ведь болотом пойду... А вам велели сидеть потише, никуда не выходить, будто уехали отсюда... будто нет никого...
- Кто велел?
- Ну, кто?.. Народ велел. А вот это,- Мокрина вытаскивает из-под платка узелок,- это вам собрали... Мы ведь знаем, плохо у вас с едой... Кто что мог... Извините, что мало... Ни у кого ничего не осталось. Что подожгли, что забрали... Так что не обижайтесь...
На столе лежат печеные яйца, хлеб, картошка, небольшие куски сала.
- Кто? Кто это послал?
- Кто? Народ.
Народ с босыми исцарапанными ногами, с заплаканными глазами, окруженный пепелищами, могилами, виселицами, говорящий шепотом и пробирающийся ночью по болотам родной страны, но не склонивший голову.
- Народ,- повторяет Анна Матвеевна благоговейно.
- Ну, я пойду,- торопится Мокрина.- Я приду в следующий вторник, в это же время.
Она проскальзывает в приоткрытую дверь и бесшумно растворяется в лесу.
И кажется, что именно в том месте, где она исчезла, зажглись первые лучи зари.
Но она не пришла ни в ближайший вторник, ни в следующий.
10. Монтигомы
Солнце палило нещадно. Казалось, что где-то открыли огромную духовку и из нее лились потоки сухого, горячего воздуха. Было трудно дышать. Анна Матвеевна задыхалась, ходила с мокрым платком на голове.
- А я скоро совсем зажарюсь,- жаловалась Муся.
- Да, да,- поддакивал ей Василий Игнатьевич,- ты и так уже похожа на румяную булочку,- и он ласково щипал ее за щеку, с грустью отмечая, что эта детская щека потеряла свою упругость.
Опустились в истоме ветви берез, высохла лужица у колодца. Тишка залез под приземистую ель,- там было прохладно и пахло чем-то вкусным, наверное мышами.
Ребята попрятались в комнатах. И только в самом конце огромного участка здравницы, где лес вплотную надвинулся на ограду, где переплелись, перепутались деревья, кустарники, высокие травы и пышные папоротники, за старой заброшенной баней слышались приглушенные голоса.
Юматик и Пинька, обливаясь потом, покрытые пылью, копали землянку.
- Ты понимаешь,- говорил Юра, неуклюже орудуя лопатой и с такой медвежьей ловкостью отбрасывая землю в сторону, что сухая пыль мгновенно оседала на его лице,- мы делаем общественно-полезное дело. Ведь совершенно неизвестно, что будет, вдруг на нас нападут немцы, тогда мы должны отвести сюда женщин и детей. Так всегда делали в гражданскую войну. Здесь мы их спрячем.
Юра перевел дух, оперся на лопату и вытер запылившееся лицо.
- А кто это женщины и дети? - недоуменно спрашивал Пинька.
- Ну, как ты не понимаешь? Все: Анна Матвеевна, малыши, Таня и Лиля, Василий Игнатьевич...