Куна оттаскивает артиллерию, ему категорически не хватает тягловой силы, все свободные руки помогают медикам. Тут решение находит Стякуж: боевые кони, хоть и не для того выведены, но если очень надо… Пара сотен добровольцев находится.
Собирать по полю болты и стрелы отправили маленьких. Не самая приятная работа для детей, половину снарядов приходится вырезать из тел, но больше некому…
Добыча… Ей решили заниматься завтра, но и тут… не растащили бы. Дело не в жадности, а в возможном недоверии друг другу…
Интерлюдия 3
***
Курган… Смесь обычаев степи и леса… Большой холм из человеческих тел и дров. В основании навал черных тел, густо перемешанных с сухими стволами. Выше только дрова. На срезанной верхушке — тела хортов. В ритуальных нарядах. Погребальный курган. Те, кто внизу, отправятся в Пекло. Верхние — на небеса. Сильный запах нефти: Куна не пожалел запасы от катапультных снарядов, так и не потребовавшиеся в бою. Тишина…
Высокий воин в тяжелом бертаймском плаще с подвешенной на косынке левой рукой подносит факел. Огонь неохотно лижет облитые нефтью бревна и жадно вгрызается в дерево. Через мгновение весь курган полыхает.
— Спите спокойно, братья!
* * *
Большой серый пес лежит в стороне от человеческой сутолоки. Где-то там, на самом верху горит тело старого шамана. Пса не занимают обряды людей. Его сознание не воспринимает абстрактные образы жизни после смерти. Друг, который был рядом всю короткую собачью жизнь, ушел. Вместе с остальными друзьями и всей стаей. Жив остался только он. Зачем?..
«Ашт».
«Маленькая-легкая-быстрая? Ты жива. Ашт рад» — радости в мыслях нет, только констатация фактов.
«Тебе плохо, Ашт?»
«Мне всё равно. Старый-друг умер. Стаи больше нет. — уныние, тоска, полная безнадежность. — Ашту незачем жить…»
«Стая есть. Там, в лесу. Матери, щенки. Вырастет новая стая».
«Есть щенки… Есть матери… Некому говорить со щенками. Старый-друг ушел. Все друзья ушли. Щенки вырастут глупыми».
«Я буду говорить со щенками. Деда будет. Приведем их в поселок. Там много тех, кто может говорить».
«Маленькая-легкая-быстрая хочет стать другом?" — волна надежды, возвращающийся интерес к жизни.
«Конечно. Деда тоже. И ребята».
«Большой-лохматый-двуногий? Хорошо. Будут друзья. Щенки вырастут псами. Будет стая. Ашту есть зачем жить».
* * *
Девушка с забинтованной головой бездумно смотрит на горящий курган. Именной арбалет висит на поясе. Рядом двое парней, подошедших минуту назад.
— Привет, Салма! Жива, старушка.
— Здравствуй, Тикша. Жива, как видишь… Отец погиб.
— Знаю. Жаль Сумета, хороший был человек. Умный.