Лизбет держит свой конверт в одной руке и маленький пластиковый пистолет в другой. Нелегальное оружие, владеть которым не должен никто — ни школьник, ни взрослый. Никто.
— Ложись! — кричу я и бросаюсь к Лизбет.
Она уже стреляет, но не в меня. В Джей-Джея, который не успел лечь.
Но Эстебан уже на полу, а Карла — Карла в полшаге позади меня тоже прыгает к Лизбет.
Вдвоём мы валим её на пол, и я выдираю пистолет у неё из руки. Мы с Карлой держим её, а со всех сторон уже сбегаются люди — и взрослые, и ученики с красными конвертами в руках.
Собираются все. У нас нет наручников, но кто-то находит верёвку. Кто-то другой вызывает скорую тревожной кнопкой, которая есть у всех нас. Которой мы все должны были воспользоваться. Которой воспользовалась я в другой жизни, в другой вселенной, в той, где я не написала письма. Должно быть, я вызвала полицию и попыталась отвлечь Лизбет до их приезда, и она расстреляла нас всех вместо одного несчастного Джей-Джея.
Джей-Джея, который неподвижно распростёрся на полу и чья кровь уже начинает собираться в лужу. Тренер по футболу пытается остановить кровотечение, ему помогает кто-то, кого я не узнаю, и мне нечего делать в этот момент, пока мы ждём приезда скорой.
Школьный охранник связывает Лизбет и выкладывает пистолет на стол, и мы тупо смотрим на него, и Энни Сандерсон, учитель английского, говорит охраннику: «Вы ведь должны были проверить всех, и в этот день особенно тщательно. Вас ведь для этого и наняли.»
И директор школы что-то говорит ей, и она замолкает. Потому что все мы знаем, что в День Красного Письма случается и такое, и как раз поэтому его проводят в школе — чтобы предотвратить массовые убийства родственников и расстрелы лучших друзей. В школах, говорят нам, есть какая-никакая система проверки на оружие и контроля деструктивного поведения, хотя на самом деле всё это работает из рук вон, и когда-нибудь кто-нибудь воспользуется этим как аргументом в пользу отмены Дня Красного Письма, но люди, получившие хорошие письма и письма, предостерегающие от худшей пьянки в жизни, будут против, и всё останется как есть, и все — мыслители, родители, политики — скажут, что это хорошо.
Кроме родителей Джей-Джея, не ведавших, что у их ребёнка нет будущего. Когда он его потерял? В день, когда встретил Лизбет? В день, когда не поверил моим словам о том, насколько безумно она влюблена? Несколько мгновений назад, когда не лёг на пол?
Я никогда не узнаю.
Но я делаю нечто, чего в обычных обстоятельствах никогда бы не сделала. Я беру конверт Лизбет и открываю его.