Убить бы его. Нее, какая скотина! Но я-то не убийца. Не такой, как эта тварь! Плюнуть на него? Уже не могу! Так что тогда? Чего он боится, этот урод? А того же, что и все здесь - искупаться в озере. План мести созрел мгновенно.
- Теперь мы одни, и я знаю, что с тобой делать. Или сам искупаешься в озере, или я тебе помогу! Ну!?
Профессор попятился, приходя в себя и разглядев, наконец, во мне угрозу.
'Ксюша так похожа на нее. На мою Диану! Но она другая… И она тоже меня не любит. И я сделал то, что не додумался сделать тогда - теперь яд выпила Диана… Пусть не достается никому!'
У меня потемнело в глазах.
- Яд? Ах ты мразь! Сумасшедший урод! Какой яд? Когда она его выпила?
Я схватил его за плечи и с силой встряхнул.
'Вчера. Ты ничего не докажешь! Я не скажу ни слова. Никто даже не узнает, что я был здесь… Как в прошлый раз! Противоядия нет. Совсем нет. Нигде! Она умрет через два дня - такая же прекрасная… Моя Ксения!'
У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство.
У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство. Он вдруг резко вырвался и попытался прошмыгнуть мимо, но я, шагнув в строну, преградил ему путь и от души врезал по мерзкой харе, угодив в скулу и сбив очки набок. Один удар в ненавистную рожу - и профессор запричитал, как девица, размазывая по лицу кровь и требуя, чтобы кто-нибудь вмешался. Вмешаться? Ну-ну, убийца, ё-моё!
Что тут началось - Любка прибежала с визгами, Юра заорал, чтоб не лезла и что еще сам добавит, ассистентка появилась ниоткуда и тоже принялась кричать, грозя вызвать милицию.
Я не стал медлить. От точного и резкого удара в солнечное сплетение, профессор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Очки оказались на земле, но понял это какой-то частью сознания, только когда под ногами раздался хруст стекла.
Ксюшу отравил? Мразь! Резко рванул его за шею вниз и с силой выбросил вверх колено. Он и до этого едва держался на ногах от боли, а после такого удара, пришедшегося куда-то в рожу, и вовсе затих.
Эх, и нелегко же было тащить к озеру этот полутруп, но ярость придавала сил, да и дорога была под уклон. Ничего, сейчас освежим. Толпа бежала следом, но я не вслушивался в их крики, плевать было на всех этих отморозков. Краем глаза заметил спешащего на шум Тараса, но только прибавил усилия.
Пока волок, профессор слегка оклемался и застонал, а увидев черную воду у самого лица, начал вырываться, сообразив, наконец, что купание неизбежно. Боялся он черной воды смертельно, по-настоящему. И мне было нужно, чтобы он прошел этот путь до конца. Мысли и крики у него слились воедино - различия не было никакого.