Возвращаться можно только в жадно читаемые сводки.
А мы называли грядущим будущее
(Грядущий день — не завтрашний день)
И знали:
Дел несделанных груды еще
Найдутся для нас, советских людей.
А мы приучались читать газеты
С двенадцати лет,
С десяти,
С восьми
И знали: пять шестых планеты —
Капитализм, а шестая — мы.
Капитализм в нашем детстве выгрыз
Поганую дырку, как мышь в хлебу,
И все же наш возраст рос и вырос
И вынес войну
На своем горбу.
Автор текста хочет завернуть селедку в нечитаную газету «Правда», а автор приведенных строк — Борис Слуцкий — говорит:
Я помню квартиры наши холодные
И запах беды.
И взрослых труды.
(Вот этот исступленный труд. — С. К.)
Мы все были бедные.
Не то чтоб голодные,
А просто — мало было еды.
Автору текста не нравятся террористы, проститутки, рэкетиры и все прочее, да? Пусть лучше одна партия, чем много… И так далее, и тому подобное. «Я снова хочу, чтобы мне по телевизору целый день врали про успехи социализма…»
Ну… У нас есть талантливые писатели, которые в этом жанре работают. Но вы понимаете, что это постмодернизм?
Теперь дальше. «Я нарушил клятву и теперь должен ответить перед лицом своих товарищей, которые, в свою очередь, тоже продали Родину и должны ответить передо мной…»
Он не хочет отвечать, он ни за что не хочет отвечать!
«Я часто думаю, почему я тогда изменил воинской присяге и не кинулся с оружием в руках отстаивать достояние социализма. Это было массовое предательство наших социалистических идеалов и обретение капиталистических идеалов, которые сегодня мы тоже готовы продать.
Я, в принципе, согласен вспомнить о своей воинской присяге и выполнить свой долг, но моя Родина не дает мне автомата…
Видимо, Родина больше не ждет от нас ратного подвига, она обиделась и устала ждать. А мы вновь чувствуем, что отечество в опасности, и думаем, как из него убежать…»
Ну, красиво. Красиво. Едко. Думай. Все так просто.
«Я не хочу в Америку, я хочу в СССР. Я буду до последней капли крови мужественно стоять в очередях…»
А если до последней капли крови надо будет не в очередях стоять? А ведь надо будет. Ведь если непонятно, что надо будет, то лучше не затеваться вообще.
И дальше он говорит уже: «…стоять в очередях за колбасой, ходить на субботники и носить… транспаранты…» То есть заниматься тем, что он, в принципе, презирает. Но он готов в это вернуться, потому что то, что он имеет, это еще гораздо более отвратительно.
Нельзя никуда вернуться в таком настроении. «Ты не продашь слона», как говорят в анекдоте. Там говорится:
— Как у тебя-то дела?
— Ты знаешь, я очень беден, мне плохо, но у меня есть слон. Это такое счастье! Это огромное существо, он меня так хоботом ласкает, он столько дел за меня делает!