Трудное было время… В Казани и ее окрестностях действовали вооруженные банды. Они грабили, убивали партийных и советских работников.
Федор Степанович Фомин, в уютной квартире которого мы сидим, вспоминает:
— 2 марта 1920 года я дежурил по угрозыску. Бесконечные звонки — то совершено преступление, то задержаны спекулянты. Вдруг сообщили, что вооруженные грабители, перебив охрану, ворвались в государственный соляной склад и на нескольких подводах вывезли всю соль. Не улыбайтесь — соль тогда была на вес золота. Неожиданно дверь в дежурку отворилась, и прямо с порога молодой паренек — возчик Подкидышев — выпалил: «Я знаю, где спрятана соль. Поедемте быстрее, покажу!»
— Николай Илларионович, — продолжал Фомин свой рассказ, — приказал мне оставаться на месте, а сам с агентами угрозыска Кирилловым и Каменецким выбежали на улицу. Они сели в пролетку и помчались по адресу, указанному добровольным помощником.
Вот и улица Подлужная, двухэтажный бревенчатый дом. Быстро вошли в него. Произвели обыск. Обнаружили только пустые мешки из-под соли, преступников как будто нет. Собрались уже уходить. В это время Подкидышев, тронув Голубятникова за плечо, указал глазами на крадущихся по двору бандитов с пистолетами в руках.
— Этот высокий — Иванов. Атаман. Это он под угрозой оружия заставил меня и других привезти сюда ворованную соль…
Во двор вела еле заметная узкая лестница через дверь в чулане. В нее-то и рванулся навстречу банде Голубятников.
— Руки вверх! — крикнул он.
В ответ раздались выстрелы. Тяжело раненный в грудь Николай свалился на пол. Но он еще нашел в себе силы несколько раз выстрелить из нагана. Храбро вели себя и Кириллов с Каменецким. К несчастью, сумерки позволили бандитам ускользнуть.
— Товарищ Каменецкий, — придя в себя, попросил Голубятников, — быстро езжайте в отдел, поднимите людей. Надо задержать…
Виктор, агент угрозыска, бережно поднял брата на руки. Жизнь едва теплилась в нем. Николай открыл глаза и спокойным, но уже изменившимся голосом успел произнести:
— Прощайте, товарищи. Приказ выполнен.