— Не загораживайте свет, пожалуйста, — произнес я.
— Чего тебе? — тяжело спросил он.
Его верхняя губа была толстая, как у слона. Он был с меня ростом, не широк к плечах, но впечатление производил. Я стал нервничать, словно разговаривал со свирепым бешеным бульдогом, охранявшим хозяйское имущество. Я поднялся.
— Да, — проронил я, — вы, братец, обзавелись ими.
Мне не понравилось, как он двинулся ко мне.
— О чем ты толкуешь? Чем мы обзавелись? Ничем мы не обзаводились! А вот ты обзавелся неприятностями, притащив сюда свой вонючий зад!
Он подошел так близко, что я уже ощущал его дыхание: пиво, соленые орешки, гнилые зубы.
— Передайте миссис Голдсмит, что они наверняка у нее завелись.
— Термиты?
Он остановился. Я мог бы сбить его с ног, но вывести надолго из строя было трудновато.
— Маленькие насекомые, которые все пожирают.
Я опять плеснул масло на стену и добавил:
— Маленькие паразиты.
— Что у вас в этой жестянке?
— В этой жестянке?
— Да.
Кажется я наладил отношения.
— Это убивает, если не разом, то потихоньку, этих термитов. Они жрут это и мрут. Передайте миссис Голдсмит, что все будет в порядке. Скоро они исчезнут.
— Не знаю я никакой миссис Голдсмит.
— А хозяйка дома? Она звонила в управление и вызывала инспектора.
— В управление? — подозрительно скривился он.
— Управление по борьбе с термитами в Южной Калифорнии.
— А! Но здесь нет никакой Голдсмит.
— Разве это не Эвкалипт-лейн?
— Нет, это Будлу-лейн. Ты ошибся адресом, приятель.
— Ужасно! А я-то думал, что попал на Эвкалипт-лейн.
— Нет, Будлу-лейн.
Он широко улыбнулся над моей нелепой ошибкой.
— Тогда я пошел. Миссис Голдсмит будет ждать меня.
— Да, только погоди минутку.
Он быстро выбросил левую руку вперед и схватил меня за воротник. Правую он сжал в кулак.
— Больше здесь не появляйся! Тебе тут нечего делать.
Лицо его налилось кровью от злости, глаза стали дикими и засверкали. Из искривленных уголков рта потекла струйка слюны. Этот тип был гораздо опаснее бешеного бульдога, и его поведение было трудно предугадать.
— Смотри, — поднял я масленку, — эта штука ослепит тебя.
Я брызнул маслом ему в глаза, и он взвыл, будто его ошпарили кипятком. Я рванулся в сторону. Его правый кулак скользнул по моему уху и обжег его. Воротник моей рубашки оторвался, оставшись в его руке. Правой рукой он прикрыл глаза, залитые маслом, и застонал, как ребенок, испугавшись слепоты.
Когда я был уже на полпути к машине, то услышал, как позади меня открылась дверь. Чтобы не показывать свое лицо, я не стал оглядываться. Обогнув угол изгороди, я начал удаляться от машины и пробежал целый квартал.