Итальянские таможенники кивком приказали мне отойти в сторону. Мистер Уилсон с большим сожалением распрощался с нами и отдал мне мою дорожную сумку, которая почти не вызвала интереса у таможенников. Они тыкали пальцами в свинью, принюхивались, крутили ее и вертели, трясли, чтобы зазвенело, к делу подключились все — Нандо и Луиджи, Михеле, Данило и Сержио, и каждый хватал Эрику, прощупывал, поднимал кверху. Когда ее собрались засунуть в рентгеновский аппарат, запротестовала не только я. Пассажиры возмущались вместе со мной: что за бред, это свинья, рождественский подарок ребенку, нельзя же быть святее Папы Римского…
Наконец тот, кого называли Данило, привел старую овчарку, пребывавшую в плохом настроении, которая обнюхала всю Эрику своим мокрым натренированным в поисках наркотиков носом. Ее интерес к Эрике был столь незначителен, что мы наконец смогли пройти через барьер. Мистер Уилсон поджидал нас в обществе своей сестры и, казалось, вздохнул с облегчением. Он показал на нас, сестра прикрыла рот рукой и засмеялась. Мы кивнули друг другу, и он исчез, а я стала искать автобус, идущий на вокзал.
Водитель автобуса курил, несмотря на прикрепленные везде таблички с запретом «Vietato fumare». Мы ехали по улицам с высокими старыми домами, витрины были празднично украшены, и пестрые электрические гирлянды мерцали на голых деревьях палисадников.
Автобус трижды чихнул и остановился посередине улицы — водитель разразился проклятиями, вылез наружу, походил вокруг, вернулся, нажал на все возможные рычаги и мы покатили дальше.
«L'intelligenza si misura col metro»,[10] — было написано на стене, и я стала раздумывать, означает ли это, что интеллигенцию следует измерять сантиметром, — мой итальянский не был готов к таким тонкостям. Я засунула свою сумку в сетку для багажа и держала Эрику на коленях. Рядом со мной сидел североафриканец, усталый и хмурый, он смотрел в окно на всю эту грязь и уличное движение, но я заметила, как он украдкой погладил мягкий зад Эрики. Все остальные пассажиры, естественно, смотрели в нашу сторону, и каждый реагировал на свой лад — улыбкой, высоко поднятыми бровями, восторженным кивком головы. Я читала журнал, который прихватила из самолета. В одной статье про Венецию говорилось: «Quando sulla laguna piove zucchero, la citta del Dogi aumenta il suo incantesimo»,[11] — и рядом был напечатан перевод на английский: «When it's raining sugar on the lagoon, the city on the doges is an enchantment». Я представила, как мы с Эрикой в Венеции вместе катаемся на гондоле по черным каналам, а на мостах стоят люди и машут ослепительно розовой свинье, появившейся на их грязных водах. Я устала и чуть было не заснула на спинке Эрики, но мы подъехали к вокзалу, пора было выходить.