Лиза всегда полагалась на него, и каждый раз это были прекрасные обеды, хотя она ела очень мало и к ужасу Плинио большей частью пила воду вместо вина: ей становилось грустно, когда она пила вино одна. Рихард, почему ты не поднимаешь бокал, и не чокаешься со мной, и не спасаешь меня от этого безмолвия, поселившегося во мне? Она решила больше не ждать его так, что-нибудь предпринять самой, завтра уехать, дочитать Музиля, пробудиться от этой летаргии, но чувствовала себя такой усталой, такой бессильной…
Было бы лучше, если бы у них был ребенок? Рихард никогда не хотел детей, а Лиза долго пребывала в нерешительности. Она и сейчас не чувствовала потребности в детях, но, может быть, ребенок был бы тем, кто ждал ее, — а так ждала только она. Чего она еще ждала, кроме Рихарда? Если ты меня любишь, все будет хорошо… Когда у нее в детстве был жар, ей казалось, что она стоит в туннеле, который, вращаясь, затягивает ее, а свет в его конце становится все слабее и слабее. Теперь ей тоже представлялось, что свет вокруг нее ослабевает, и ей пришла в голову строчка из Готтфрида Бенна: «Заимствовать, но что? Совет какой-то мудрый? И у кого?» Она расплатилась, встала, перенесла сумку и пакеты в машину. А вдруг, когда она вернется домой, он уже будет там? И крикнет ей от двери: «Вот, наконец, и ты», и они будут вместе есть груши и виноград? А вдруг он написал ей? Уже издали она увидела в почтовом ящике письмо. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Только без спешки, не торопись, спокойно, Лиза, медленно, радость нужно продлить. Но будет ли это радостью?
Она внесла в дом сумку и пакеты. Достала письмо, налила себе бокал вина. Письмо было легкое. Лиза зажгла сигарету и села так, чтобы видеть гору напротив дома — на ней всегда была снежная шапка, и она называла ее Монте Капуччино. Его торопливый почерк.
В конверте маленький сложенный кусочек бумаги: «Жди письмо. Целую, Рихард».
Прежде чем петух прокричит три раза. Она подумала о поцелуе Иуды и о том, что предательство и спустя тысячелетия осталось предательством. Она подумала о тех беглых поцелуях, которыми награждают родителей при расставании, мысленно торопясь от них подальше, о приветственных поцелуях на вечеринках, о выдыхаемых поцелуях по телефону. Целую, Рихард. Она почувствовала себя такой усталой, как никогда в жизни, и еще раз посмотрела на эти четыре слова. Поцелуй был уже здесь, письмо не придет никогда, и ее больше не интересовало, что могло в нем быть, теперь она хотела только спать и ни о чем не думать. Она очень медленно встала и поставила стул на место, к столу. Письмо она положила на подоконник, сверху поставила вазу с розами, чтобы мимолетный поцелуй не улетел прочь. В последнее мгновение еще немножко прошлась по дому, посмотрела, снаружи ли кошка, закрыла двери и на всякий случай отключила газ. Как все было просто! Теперь даже мудрый совет придет слишком поздно.