У прилавка с инструментами он остановился надолго. Здесь сидел старик и курил, и рядом с ним все еще висел портрет папы Иоанна XXIII, а ведь с тех пор были избраны два новых! Два? Или один? Он в этом не очень хорошо разбирался. Вспомнилось только, как Лиза, когда теперешний папа приземлился в Колумбии, показала на телевизор: «Посмотри-ка, как называется его „воздушный гигант“?» Он назывался «Пастырь-1». Она обращала внимание на такие вещи. Мариэтта была совершенно другая. Непоседливая, веселая, немножко наивная, Мариэтта хотела видеть мир таким, каким видел его он. Ей только что исполнилось двадцать, и она еще удивлялась всему на свете. Это доставляло ему удовольствие, он чувствовал себя молодым рядом с ней, во всяком случае, моложе своих сорока.
Инструменты были хорошего качества и фантастически дешевые. Рихард выбрал гаечный ключ, который давно был ему нужен. «Как это называется по-итальянски?» — спросил он мужчину, а тот ответил: «Inghlese. Questo e un inghlese». — «Francese! — сказал Рихард. — Француз!» — «Inghlese!» повторил мужчина, англичанин, и они оба засмеялись. Он купил этот гаечный ключ и побрел дальше, к прилавку, где стояла красивая молодая женщина в сером жакете и зеленой шали. Он улыбнулся ей и увидел ее собаку, красивую со светлыми глазами. «Красивый зверь», — хотел он сказать и поднял голову, но на женщине была уже голубая шаль. Этого не могло быть, она не могла так быстро, буквально за секунды переменить шаль — и тут он увидел другую, это, оказывается, близнецы, — и он засмеялся, ошеломленный. Женщины засмеялись в ответ, а он пошел дальше и на одном прилавке обнаружил точно такую же джинсовую куртку на подстежке из меха белого ягненка, какую видел в шкафу в доме. Она была совершенно новая, с неоторванным ценником. Он давно хотел такую, он купит ее себе, а та, что в шкафу, принадлежала, вероятно, Уте или Вальтеру. Маленький толстый продавец знал пару слов по-немецки. «Я Германия, — кричал он. — Прекрасно, Баден-Баден, трахать, бордель хорошо, Баден-Баден, дорого, дорого!» Рихард подтвердил, что Баден-Баден действительно особенно дорогой город, ему нужно было поехать в бордель в Карлсруэ, meno caro не так дорого, Баден-Баден casino, therme, caro, caro! «Sisi, — кивал коротышка. — Бордель caro, трахать caro, pero bello». Он снизил ему цену за куртку, и на сэкономленные деньги Рихард купил на прилавке, где продавались ужасные телефоны из оникса, бусы из шлифованного стекла для Мариэтты. Он поймал себя на мысли о Лизиных украшениях: старая золотая цепь его матери, швейцарские часы, кольца, гранатовый браслет — кто будет все это носить? Мариэтта? Лизина сестра? О Боже, ему еще столько предстояло помимо обычных формальностей! Ее платья, ее обувь, ее книги, картины, фотографии, ее личные бумаги — как быть со всем этим? Человек сгнил и развалился, но вещи его остались.