— Я по мере сил стараюсь узнавать как можно больше обо всех культурах мира, — сказала Поппи, — однако да, это правда, что особое место в моем сердце занимает Россия.
И Сергей.
Наташа подалась к ней поближе.
— Расскажите, когда начались ваши отношения с Драммондом?
Какая досада, что она переменила тему… Какое вообще дело Наташе до ее отношений с Драммондом? Но Поппи не решалась сказать княгине об этом напрямую й заговорила о другом:
— Я недавно приобрела русскую икону, и ее уже повесили на стену у меня в спальне. Не хотите ли взглянуть на нее?
Наташа ответила с нетерпеливым вздохом:
— В России я постоянно смотрю на иконы.
— Да, конечно, — согласилась Поппи, нервно сглотнув слюну.
Наташе определенно нравилось сидеть там, где она удобно устроилась. Судя по тому, что она в эту минуту подвинулась поглубже на сиденье диванчика, она готова была оставаться на месте хоть целую вечность.
— Вы собирались рассказать мне о том, как произошло ваше сближение с Драммондом.
Господи помилуй, всполошилась про себя Поппи, как быть? Неужели пересказывать длинную и нелепую историю, придуманную кухаркой?
— Мы познакомились в абонементном отделе библиотеки. — Поппи прижала к груди ладонь. — Мое сердце…
— Я не спрашиваю вас о сентиментальных подробностях. — Наташа широко распахнула глаза. — Любовь не имеет ничего общего с флиртом, во всяком случае, не должна иметь. — Она встала, явно взволнованная. — Я приехала сегодня, чтобы сообщить вам, что ваша связь с Драммондом — настоящее несчастье. Я уже начинала думать, что вы будете моей подружкой на балу у Ливенов, где мы с моим негодяем-братом должны снять покрывало с последнего произведения моего дяди Ревника.
Лицо у Поппи так и вспыхнуло. «Негодяй» — слишком сильное слово. Тем более что Сергей — ее возлюбленный. Однако она не может выступать в его защиту. Семейные дела — это семейные дела, и только. А она не член этой семьи. По крайней мере — пока.
Тем не менее она, пожалуй, может напомнить Наташе о лучших качествах ее брата.
— Ездите ли вы на прогулки верхом вместе с братом? — обратилась она к княгине. — Играете в карты?
— Ни слова больше о нем! — Наташа презрительно скривила губы. — Я чувствую себя больной из-за него.
— П-почему?
Наташа усмехнулась:
— Он брат. А братья — это настоящая отрава.
— О! — Поппи прижала к груди дрожащую руку. — Я единственный ребенок и ничего об этом не знаю.
А ведь Драммонд тоже презирает собственного брата.
Каждый раз, когда Поппи вспоминала о существовании Драммонда, ей мерещились его пленительная улыбка и покровительственная манера поведения. И тогда ее ладони просто зудели от желания прижать их к его шее.