— Сайман, бесплатный сыр только в мышеловке. За все надо платить, даже за знание. Во что тебе выльется этот вопрос?
— Если я получу ответ, цена не будет иметь значения.
Сайман улыбнулся.
Я вздохнула:
— Ответь, почему умные люди порой ведут себя так глупо?
— Потому что мы считаем, что знаем как лучше. Думаем, что наш интеллект дает нам дополнительные привилегии и позволяет использовать самый выгодный из шансов. Поэтому-то талантливые математики пытаются обчистить казино, а молодые амбициозные маги заключают сделки с силами, которые не могут удержать в узде.
Ну, он ответил на мой вопрос.
— И когда желудь должен устроить маленький Большой Взрыв?
— Через четыре часа и сорок семь минут.
— Чтобы его вернуть, волхвы разберут этот небоскреб по камешку, а я твоя последняя надежда?
— Очень верная оценка ситуации. Я просил, чтобы мне дали лучшего из имеющихся сотрудников.
Я вздохнула:
— Все еще хочешь тот бутерброд?
— Очень.
Я направилась к двери.
— Кейт?
— А?
— Ендарь?..
Я повернулась к Сайману:
— Почему тебя сковали?
Сайман скривился:
— Из-за желудя мне тяжело контролировать свои магические силы. Он принуждает меня постоянно менять форму. В большинстве случаев мне удается отделаться небольшими метаморфозами, но время от времени желудь берет верх, и деформации становятся ощутимыми. Джина Кастор вошла в один из таких моментов. Боюсь, я бился в конвульсиях, поэтому помню все крайне смутно, но мне кажется, в тот миг я мог похвастаться почти сформированной одной грудью и тремя руками. Джина приняла это близко к сердцу. Странно, учитывая ее досье.
— Досье?
— Я очень внимательно изучил всех телохранителей, — объяснил Сайман, — и выбрал три команды. Первая отказалась взяться за работу, вторая не смогла из-за ранений. Кастор и Родригез были третьими в этом списке.
Я вернулась к кровати и заглянула под нее. Они приковали Саймана обычным маленьким замком. Я не особо сильна во взломе, но мне повезло: оглядевшись по сторонам, я увидела ключ на комоде. Почти пять минут ушло на избавление от цепей.
— Спасибо. — Он встал, почесывая грудь, испещренную красными отметинами. — Могу я поинтересоваться, почему?
— Никто не должен умирать, прикованным к кровати.
Сайман потянулся. Его тело начало раздуваться, извиваться, раздаваться вширь и наливаться мускулами. Я предпринимала отчаянные попытки не блевануть.
Послышался щелчок. На меня смотрел огромный, идеально сложенный мужчина. Темные волосы обрамляли волевое лицо. Любой культурист обзавидовался бы. Если бы не раздутый живот.
— Эта попытка лучше предыдущей? — поинтересовался Сайман.