«Съезди… Съезди на дачу…»
* * *
… – Часа три назад и уехали. Ну, может, два с половиной.
Серов тяжело переминался с ноги на ногу. На дачу он примчался все в тех же музейных тапочках, но потом, не найдя жены и идя с расспросами к соседке, переоделся в легкие летние кроссовки.
– Сначала вошли, поговорили с Леночкой и уехали. А опосля вернулись да ее с собой и забрали. Она, конечно, не очень хотела ехать. Но уговорили, видно. Потом женщина-врач увидела, что я из окошка выглядываю, подошла. Милая такая, обходительная. Сама из себя стройная, высокая, даже халатик ей коротковат. «Невроз, – говорит, – у бедной Елены Игоревны. Оно и понятно: за мужа испереживалась. Да и время такое… неспокойное. Ее друзья нас и вызвали…» Жаль, фельдшер, тоже высокий, но костистый такой, растрепанный, – мне он не очень понравился, покрикивает, а сам еле рот раззевает, – жаль, фельдшер не дал договорить. Высунулся из «Скорой», стал звать докторшу.
– Как он ее называл?
– А никак. Просто крикнул: «Пора, едем!» А она про себя мягко так, интеллигентно, голоском воркующим: «Иду, Афанасий Нилыч, иду!»
«Хосяк!»
Руки Серова задергались, сжались в кулаки. Чтобы судорожными движениями рук не взвинчивать себя еще больше, он намертво сцепил их перед собой.
– А и нечего вовсе вам беспокоиться. Они сказали: только на две недельки ее положим. Сначала, сказали, в Абрамцево отвезем, а потом через день-другой, может, в Москву, в клинику на Донскую улицу переправим. Так что там ее и разыщете.
«Хосяк! Сволочь! Лену! Она-то при чем!»
Серов тут же решил ехать в Абрамцевскую больницу, хотя и чувствовал: напрасно ехать, напрасно в больнице этой искать!
Как он и ожидал, больную Серову никто в Абрамцевской больнице и в глаза не видел. «Зачем, зачем она им! Им ведь я, я нужен! Куда они ее увезли? Неужели на юг, в 3-е поганое отделение? Банда! Банда!»
Пометавшись по пристанционному Абрамцеву, дважды позвонив из здания местной администрации в Москву, на Донскую улицу, в специализированную клинику неврозов им. Соловьева и там жены тоже не обнаружив, Серов решил немедленно ехать в Сергиев, поговорить обо всем с Колпаком. Тот хоть и юродствовал, но ум, сметку и знание многих сторон жизни иногда выказывал поразительные. Если ж и Колпак ничем не поможет, тогда будь что будет (даже если он «засветится», если заберут его, начнут раскручивать, если отдадут на растерзание прокурорам!), тогда будь что будет – Серов решил идти в милицию. Пусть там над «голосами» и над петушиными криками издеваются! Пускай! Так даже лучше, слаще!
* * *
Новенькая, со свежими ранками крестов «Скорая», покружив около лавры, спустилась окольным путем к Красногорской часовне, медленно попетляла по Заречью, опять выскочила наверх, к лавре.