– Ты современная и неграмотная, – не слушая, продолжала учительница, – как вся молодежь. Книги вам не нужны, потому что книги обращены в будущее, а грядущее вам не нужно, вам достаточно Голливуда и пива. Петр Андреич образованный – картины пишет и книги читает, так ты бы постаралась, показала ему, что не лыком шита. Прочитай книжку и заведи с ним разговор на тему. Он тебя на руках носить станет. Верь мне! Мужчина особенно любит, когда женщина хочет быть на него похожа. Я, например, на рыбалку с Павлом хожу и космосом его интересовалась, закон Кеплера знаю, по которому планеты по эллипсам летают, и к Циолковскому в музей мы ездили чуть не каждые выходные, как в церковь… А что ты вместе с Соломиным делаешь? Ходила ты с ним рисовать когда-нибудь? Помогала мастерскую обустроить? Я Пашечке и котлет нажарю, и картошки наварю, и за пивом сбегаю, разве только пылинки с него не сдуваю. Зато он ко мне тоже нежность имеет. И не только на Восьмое марта. А ты для Петра Андреича чистая рана. Мало того что он тебя из грязи вынул и отмыл так, что прямо загляденье, так он еще души в тебе не чает, нянчится и мучается, больно смотреть на него…
– Но если б только я могла полюбить, – всхлипнула Катя, – если бы только я могла!.. Мне свет не мил, не то что люди…
– Бедная ты моя, бедняжечка, – заплакала и Ирина Владимировна, и отчего-то ей стало жалко не только Катю, но и себя. – А дальше будет только хуже, ты еще узнаешь; дальше только старость и болезни, дальше мучения, и хорошо, если смерть поспеет; да и после нее еще не известно, сколько мучиться. Торопись, девка, жить, не откладывай, обратись к мужу своему, и Бог поможет, свыкнешься, все устоится, все перемелется – и горе, и беда…
– Я попробую, – сказала Катя, размазывая слезы по щекам. – Да он сам не захочет…
– Это еще почему? Говорю же, он души в тебе не чает…
– Не захочет. Я грязная!
Катя хотела рассказать Ирине Владимировне о том, как вчера, когда она возвращалась с реки, встретила Турчина и как согласилась с ним прокатиться на лодке послушать последнюю, еще не улетевшую на Гибралтар иволгу. Они долго искали птицу в тальнике и наконец нашли по пронзительной трели, и Катя озябла на реке, и Турчин отдал ей куртку и обнял. Ей с ним было интересно, и вернулась она домой за полночь; и хотела еще сказать, что сколь бы ни чувствовала она себя виноватой и обязанной перед Соломиным, все равно сил нет у нее с ним быть… Она хотела во всем этом покаяться Ирине Владимировне, но волна ненависти к себе снова захлестнула ее, и стало совсем невыносимо.