После кружения с венцами все вышли во двор, и Дубровин подвел Соломина знакомиться. Он поклонился невесте и поздравил жениха.
– А, вы и есть тот самый левитановский отшельник! – воскликнул приветливо Шиленский. – Как замечательно! Говорят, вы славитесь тем, что создаете иконы из пейзажей, без людей. Это правда?
– Ничего подобного, – покраснел Соломин. Он хотел еще что-то сказать, объяснить, что он совсем не мнит себя живописцем, но Шиленский продолжил:
– А у меня в коллекции есть Левитан, есть. И Поленов есть. Кое-что насобирал с миру по нитке… Ни в одном каталоге не найдете. Могу похвастаться, когда приедете в гости. Приезжайте!
– Неизвестный Левитан? – пробормотал Соломин.
– Да, незавершенный автопортрет с собакой.
– Автопортрет?..
Тут снова выступил из толпы Калинин, и Шиленский окинул взглядом его выдающуюся внешность.
– Поздравляю, искренне, – сказал Калинин.
– Благодарю, очень рад, – кивнул ему Шиленский, перехватывая из руки в руку две венчальные иконы, подаренные ему и невесте отцом Евмением. – Господа, друзья! – обратился новобрачный, приподнимаясь на цыпочки и оглядываясь на Дубровина и склонившего голову священника. – Прошу всех вас пожаловать вечером в Высокое на скромное празднование. Съезд гостей к четырем часам!
Машины спустились кавалькадой с виража, опоясывавшего береговой откос, на котором возвышался белый нарядный храм Вознесения, и исчезли в проулке.
Соломин обедал у Дубровина, и тот убедил его ехать с ними к Шиленскому.
– Все-таки нам тут в одиночку не справиться, – заключил Дубровин, – нужно дружить с местными силами. Шиленский вполне влиятельная фигура, и его соседская помощь может пригодиться.
– Лучше врагов орда, чем один такой друг, – отвечал Турчин. – Дружба и деньги очень даже благоухают, Владимир Семеныч. Сколько раз я говорил, что нельзя на бандитские деньги ни храмы строить, ни людей лечить. Необходимо отделять будничное от святого. Моральная неразборчивость ни к чему хорошему не приведет. Маленький шаг в пропасть ничем не отличается от шага большого…
– Откуда вы знаете, как заработал деньги Шиленский? – вскипел Соломин. – Вам бы только обвинять да обличать. Все у вас плохие, все у вас воры. Третьего не дано: или перед вами подлец, или святой. Падшие у вас милости никогда не дождутся.
– Соломин, уймитесь, – проговорил Турчин, не глядя на художника. – В нашей стране чем больше воруешь, тем праведней становишься. Прямо-таки цивилизация из бреда фантастов об иной планете, где царят законы, обратные нашим благодетелям. У нас, в самом деле, человека в тюрьму сажают только тогда, когда он мало наворовал. Наворовал бы больше, тогда сумел бы и фемиду умилостивить, и общество, и власть. Вы по таким законам хотите жить?