, что знал даже, как именно отреагируют охранники в гостиной.
Джош в изумлении покачал головой, так как весь запас его ругательств закончился несколько часов назад.
— Этот человек — сумасшедший.
Рейвен через силу улыбнулась:
— Ты должен признать, что он был прав по каждому пункту.
Играя с прядью ее длинных волос, Джош улыбнулся:
— Да, мы еле успели!
— Я должна была раньше догадаться, — самокритично сказала она. — Это было на поверхности. Я так тщательно изучила досье на Леона, что выучила их наизусть. Но только по прошествии некоторого времени, проведенного с ним, я начала задаваться вопросом, почему он изменился так радикально, так неожиданно. Еще три года назад он был не только законопослушным гражданином, но и активно занимался благотворительностью. И вдруг внезапно превратился в злостного преступника.
Джош серьезно добавил:
— Я никогда не перестану сожалеть, насколько ошибочно судил об этом человеке. Он три года провел в аду, работая с мастерством хирурга и добывая информацию, которая помогла бы избавиться от Тэйера. И все это время он знал, что одно неверное движение может стоить его жене жизни.
— А потом он вошел в контакт с Хагеном, — согласилась Рейвен, — зная, на какой риск он идет. Он буквально вложил жизнь своей жены в руки Хагену. У него была информация, необходимая для того, чтобы достать Теодора, но это не помогло бы Кристине, пока он не оказался рядом с ней, когда взяли Теодора. Ее вместе с девушками перемещали из одного дома в другой, и Леон никогда не знал, куда именно, пока не привозил покупателя, который хотел посмотреть на них.
Джош кивнул:
— Это было умным ходом с его стороны — потребовать видеть ее, когда бы он ни сопровождал покупателей на осмотр девушек. И так как он делал это больше года, Тэйер стал менее подозрительным. — Он неожиданно улыбнулся: — Как ты говоришь, люди не чувствуют угрозы в привычных вещах.
— По крайней мере, на этот раз сработало. Леон всегда уходил навестить Кристину в другую комнату, и охранники стали оставлять их вдвоем. Для Леона не составило проблемы дать сигнал нашим людям снаружи, а потом Лукас проник через окно …
Она ненадолго замолчала, затем удивленно покачала головой: — Бедный Леон. Он ненавидел торговлю белыми рабынями больше всего на свете, но должен был оставаться безучастным зрителем в течение трех лет, зная, что к голове его жены приставлен пистолет. Вид этих девушек должен был разрывать его на части.
Джош тихо сказал:
— Я могу понять, что он должен был чувствовать. Если бы кто-нибудь держал пистолет у твоей головы, я бы сделал все, что бы они ни потребовали.